Искусство смешного возвышенного. О фильме Дэвида Линча «Шоссе в никуда»

«Аватар» Джеймса Кэмерона, показательный пример марксизма по-голливудски, повествует о парализованном морском пехотинце, которого отправляют с Земли на дальнюю планету с заданием втереться в доверие к расе туземцев с голубой кожей, чтобы его работодатель получил доступ к природным богатствам этой планеты. С помощью сложных биологических манипуляций разум главного героя получает контроль над «аватаром», телом молодого туземца. Туземцы живут в гармонии с природой и вместе с тем глубоко духовны (они могут присоединить нечто вроде кабеля, выходящего из их тел, к лошадям и деревьям, чтобы пообщаться с ними). Как и следовало ожидать, герой влюбляется в прекрасную туземную принцессу и встает на сторону туземцев в решающем бою, помогая им вышвырнуть людей-завоевателей и спасти планету… Туземцы, вооруженные только стрелами и копьями, побеждают, когда происходит что-то вроде reponse du reef,[84] планета сама приходит им на помощь, мобилизуя всю свою разрушительную силу против оккупантов. И в конце фильма главный герой переносит душу из покалеченного человеческого тела в туземный аватар, таким образом становясь настоящим туземцем.

Сама трехмерная гипер-реальность фильма, в котором одновременно присутствуют и актеры, и образы цифровой анимации, делает осязаемой фантазмическую жизнь на захваченной планете. Поэтому «Аватар» следует сравнивать с такими фильмами, как «Кто подставил кролика Роджера» или «Матрица», в которых герой оказывается между нашей обычной реальностью и воображаемым универсумом, будь то мультяшная реальность «Кролика Роджера», цифровая реальность «Матрицы» или же обычная реальность туземной планеты «Аватара», несколько подправленная с помощью цифровых технологий. В данном случае не следует забывать вот что. Несмотря на то, что по замыслу события «Аватара» происходят в одной и той же «настоящей» реальности, мы имеем дело — на уровне символической структуры в подтексте — с двумя реальностями: обычным миром империалистического колониализма и (не с бедственной реальностью эксплуатируемых туземцев, а) с фантастическим миром туземцев, живущих в тесной связи с природой. Таким образом, конец фильма следует понимать как отчаянное решение героя, полностью перебравшегося из настоящей реальности в фантастический мир — как если бы в «Матрице» Нео пришлось решать, не погрузиться ли целиком снова в матрицу… Более свежим контрастом «Аватара» может служить фильм «Суррогаты» (2009), снятый по комиксам 2005–2006 годов, режиссера Джонатана Мостоу, действие которого происходит в 2017, когда люди живут в практически полной изоляции, редко выходя из безопасных и удобных домов. Помогают им в этом робо-тела, работающие на дистанционном управлении, которые служат «суррогатами» — улучшенными версиями своих операторов-людей. Поскольку люди постоянно находятся в безопасности, вред, нанесенный суррогату, его владельцем не ощущается. Это тихий мир, где нет страха, боли и преступлений. Естественно, вся история строится вокруг отчужденности и отсутствия подлинности в этом мире. В конце фильма всех суррогатов отключают от людей, и людям приходится пользоваться собственными телами. Контраст «Суррогатов» и «Аватара» не может не бросаться в глаза.

Однако это не означает, что нам нужно отвергнуть «Аватар» по причине того, что мы героически приемлем нашу обычную реальность, ибо только она у нас и есть. Тут следует вспомнить историю Чжуан-цзы, которому приснилось, что он — бабочка. Пробудившись, Чжуан-цзы спросил себя, кто он: Чжуан-цзы, которому приснилось, что он — бабочка, или бабочка, которой приснилось, что она — Чжуан-цзы. Даже если реальность «более реальна», чем фантазия, для сохранения ее связности требуется фантазия: если мы вычтем из реальности фантазию — фантазмическую рамку, — то реальность утратит свою связность и разложится. А мораль тут такова: само противопоставление «либо признай реальность, либо выбери фантазию» ложно. То, что Жак Лакан называет la traverses du fantasme,[85] не имеет ничего общего с уходом от иллюзий и приятием реальности такой, как она есть. Вот почему, наблюдая то, как человек отказывается от иллюзий и героически принимает реальность во всей ее неприглядности, мы должны сосредоточиться на распознавании минимальных фантазмических контуров этой самой реальности. Если мы и впрямь хотим изменить нашу социальную реальность или выйти из нее, первым делом нужно изменить наши фантазии, которые помогают нам вписываться в эту реальность. Поскольку герой «Аватара» этого не делает, его субъективная позиция сводится к тому, что Лакан, вслед за де Садом, называет le dupe de son fantasme.[86]