Целостность и подлинность архитектурного искусства, которые, заметьте, воплощаются мастером в его изделиях не только потому, что это его обязанность (работая, он не чувствует принуждения), но потому, что это ему нравится, хотя он и не всегда осознает, что наслаждается своим трудом, — такое подлинное архитектурное искусство зависит от товаров, с которыми оно составляет единое целое и которые производятся мастерами-ремесленниками для людей, понимающих в мастерстве толк. Потребитель предпочитает такие-то и такие товары, а мастер, выпускающий их, должен согласиться с его выбором. Форма изделий не должна навязываться ни потребителю, ни производителю; оба должны быть одного мнения и иметь возможность при легко вообразимых обстоятельствах обмениваться ролями потребителя и производителя. Сегодня столяр мастерит сундук для ювелира, а завтра ювелир отделывает чашку для столяра, и оба чувствуют в своей работе взаимное согласие, то есть столяр делает для своего друга-ювелира точно такой же сундук, какой сделал бы для себя, если бы он был ему нужен, чашка же ювелира точно такая, какую он сделал бы для себя, если бы она была нужна ему. Работая, каждый сознает, что делает вещь, которой будет пользоваться человек с такими же, как и у него, потребностями. Я прошу запомнить эти слова, ибо вскоре мне придется говорить и о различиях в условиях их работы. Тем временем заметьте, что декоративное или прикладное искусство не опрашивает, как, возможно, думает большинство людей, нужно или не нужно украшать или делать изящными беспомощные, безжизненные, но необходимые предметы нашего быта — дом, чашку, ложку и так далее. Сундук и чашка, дом или что-нибудь другое могут быть просты и неотделаны или же лишены того, что обычно называется орнаментом, но если они создаются в том настроении, о котором я говорил, то неизбежно окажутся произведениями искусства. В работе, выполненной так, интерес к одному занятию сменяется и должен сменяться интересом к другому занятию. Знание человеческих потребностей и сознательное стремление пойти навстречу желаниям людей — это необходимое условие подобной работы, и благодаря ей человечество обретает единство. Мир, покой, который несут с собой искусства, вырастает из корней именно такой работы, и он цветет даже посреди раздоров, тревог и сумятицы.
Таково прикладное искусство, которое, уверяю вас, стоит борьбы за то, чтобы оно действительно существовало. Да, я твердо убежден, что это искусство стоит борьбы, как бы тяжела она ни была. Есть такие вещи, которые достойны любой цены; превыше же всего я ценю сознательную мужественную жизнь, а искусства, во всяком случае, неотъемлемы от такой жизни.