Искусство и жизнь

Я признаю, как уже ранее сказал, что потребуются некоторые жертвы, чтобы сделать труд привлекательным. Если в свободном обществе мы могли удовольствоваться работой в такой же суматохе и грязи, среди такого же беспорядка и бесчеловечности, как теперь, то смогли бы сократить рабочий день намного больше, чем, я полагаю, мы сделаем это, приняв в расчет все виды труда. Но если бы мы так поступили, то это означало бы, что и в условиях завоеванной свободы мы остались такими же пассивными и несчастными и такими же, как и теперь, беспокойными, что я считаю просто невозможным. Мы должны будем согласиться с необходимостью приносить жертвы, чтобы поднять нашу жизнь до уровня, признаваемого желательным всем обществом. Но не только это. Все мы и каждый из нас в отдельности должны просто соревноваться в желании совершенно добровольно жертвовать и нашим временем и спокойствием, чтобы поднять уровень жизни. Люди, либо каждый отдельно, либо объединяясь вместе во имя этих целей, одушевленные надеждой на радость творчества, стали бы свободно и из любви к труду и его результатам производить то, что украшало бы жизнь всего общества и что теперь они производят (или только делают вид, что производят) за взятку на потребу немногих богачей. Еще не проверено опытом, может ли цивилизованное общество существовать без искусства и литературы. Современная упадочная и продажная цивилизация может навязать отказ от радости тому обществу, которое возникнет из ее пепла. Если это должно произойти, то нам следует принять уходящую стадию утилитаризма в качестве основы для будущего искусства. Если с наших улиц исчезнут калеки и голодные, если земля станет кормить нас всех одинаково, если солнце будет светить нам всем без различия, если для всех и каждого из нас славная пьеса жизни — день и ночь, лето и зима — предстанет достойной понимания и любви, то мы можем позволить себе подождать некоторое время, пока не очистимся от позора былой развращенности и пока искусство расцветет среди людей, освобожденных от ужасов рабства и постыдного грабежа.

Между тем в любом случае за утонченность, за способность думать, за освобождение от рабского труда нужно будет действительно платить, но не принудительным и долгим трудом. Наша эпоха изобрела машины, которые показались бы каким-то кошмарным сном людям прошлых столетий, но из этих машин мы еще до сих пор не извлекли всей пользы.

Они называются машинами, «экономящими труд», этим обычно употребляемым выражением подразумевается, чего мы от них ждем; однако мы не получаем от них того, что ждем. Что машины действительно делают, так это низводят квалифицированного рабочего до уровня неквалифицированного и увеличивают численность «резервной армии труда», — иными словами, увеличивают риск для жизни рабочих и интенсифицируют труд тех, кто обслуживает машины (как рабы своих хозяев). Все это машины делают как бы мимоходом, в то же время накапливая прибыль для предпринимателей или побуждая их тратить эту прибыль в жестокой торговой войне друг с другом. В справедливом обществе эти чудеса изобретательности впервые стали бы использоваться для сокращения времени, затрачиваемого на неприятный труд, который благодаря им был бы облегчен настолько, что почти никого не тяготил бы. Больше того — так как эти машины со временем были бы намного улучшены, то уже никто не спрашивал бы, будут ли такие улучшения выгодны отдельному лицу или же полезны всему обществу.

Этого будет достаточно для обычного пользования машинами, которое, вероятно, спустя некоторое время будет как-то ограничено, когда люди поймут, что нет нужды беспокоиться о средствах существования, и научатся находить интерес и радость в ручном труде, который при сознательном и вдумчивом отношении к нему мог бы сделаться более привлекательным, чем труд машинный.

И опять-таки, когда люди, освободившись от непрерывного страха перед голодной смертью, поймет, чего они действительно хотят, то тогда, ничем болей не понуждаемые, кроме собственных потребностей, они откажутся производить всякую ерунду, которая ныне называется роскошью, и ту отраву и хлам, которые называют дешевым товаром. Никто не станет шить плисовых штанов, когда не будет лакеев, которые их носят, и никто не будет тратить попусту времени на производство маргарина, если никого не будут заставлять отказываться от настоящего масла. Законы о подделке ценностей нужны только в обществе воров, а в этом новом обществе такие законы станут лишь мертвой буквой.