Искусство быть (сборник)

Из этих рассуждений как следствие вытекает другое теоретическое различие между догматическим фрейдистским и марксистски ориентированным психоанализом. Фрейд полагал, что действующей причиной подавления (наиболее важным содержанием, нуждающимся в подавлении, являются инцестные желания) служит страх кастрации. Я считаю, напротив, что индивидуально и социально больше всего человек боится полной изоляции от других людей, полного остракизма. Даже страх смерти легче вынести. Общество усиливает свое требование подавления угрозой остракизма. Если вы не отрицаете наличия определенных чувств, вы не принадлежите к обществу, вы оказываетесь в пустоте и вам грозит безумие. (Безумие на самом деле – болезнь, характеризуемая полным отсутствием связей с внешним миром.)

Марксисты обычно считают, что за спиной человека работают и направляют его действия экономические силы и их политические репрезентации. Психоаналитические исследования показывают, что это слишком узкая концепция. Общество состоит из людей, и каждый человек обладает потенциалом побуждений, от самых архаических до самых прогрессивных. На этот человеческий потенциал как целое воздействует комплекс экономических и социальных сил, типичных для каждого данного общества. Эти силы формируют определенное социальное бессознательное и порождают конфликты между репрессивными факторами и человеческими потребностями, жизненно важными для разумного человеческого функционирования (например, определенной степенью свободы, поощрением, интересом к жизни, счастьем). На самом деле, как уже говорилось выше, революции возникают как выражение не только новых производительных сил, но также подавленной части человеческой природы; они оказываются успешными лишь тогда, когда эти два условия объединяются. Подавление, определяется ли оно индивидуально или социально, искажает и делит на части личность, лишает человека полной человечности. Сознание представляет «социального человека», порожденного данным обществом; бессознательное представляет универсального человека в нас, добро и зло, цельного человека, к которому приложимы слова Теренция: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» (кстати, это – любимый афоризм Маркса).

Глубинная психология также может дополнить проблему, занимающую центральное место в теории Маркса, пусть Марксу так и не удалось найти ее удовлетворительного разрешения, – проблему сути и природы человека. С одной стороны, Маркс, особенно после 1844 года, не хотел употреблять метафизический, неисторический термин «суть человека» – концепцию, которую на протяжении тысячелетий использовали правители, чтобы доказать, что их правление и законы соответствуют объявленной неизменной «природе человека». С другой стороны, Маркс находился в оппозиции к релятивистскому взгляду, согласно которому человек рождается чистой страницей, на которой свой текст пишет каждая культура. Будь это так, как смог бы человек восставать против форм существования, предписанных данным обществом своим членам? Как мог бы Маркс в «Капитале» использовать концепцию «ущербного человека», если бы не имел концепции «модели человеческой природы», которая могла бы стать ущербной? Ответ, который предлагает психоанализ, заключается в том, что не существует «сути человека» в смысле субстанции, которая остается неизменной на протяжении истории. Ответ, на мой взгляд, кроется в том факте, что суть человека заключается в противоречии между его принадлежностью природе, явлением в мир и уходом из него в случайное время и в случайном месте и без его согласия, и в то же время выходом за пределы природы в силу отсутствия важнейших инстинктов и осознания – себя, других, прошлого и настоящего. Человек, «каприз природы», чувствовал бы себя невыносимо одиноким, если бы не мог разрешить это противоречие, найдя новую форму общности. Главное противоречие человеческого существования заставляет его искать ответ на вопрос, который жизнь задает ему с момента рождения. Существует множество известных, но ограниченных ответов на вопрос о том, как найти единение. Человек может его найти, попытавшись вернуться в животное состояние, отказавшись от того, что является специфически человеческим (разума и любви), став рабом или рабовладельцем, превратившись в вещь, – или развивая истинно человеческие силы до такого уровня, чтобы найти новое единство с другими людьми и с природой, став свободным – свободным не только от цепей, но и свободным сделать своей целью развитие всех своих способностей, став человеком, существование которого зависит только от его собственных производительных усилий. Человек не обладает врожденным «стремлением к прогрессу», но он испытывает потребность разрешить свое экзистенциональное противоречие, возникающее заново на каждом новом уровне развития. Это противоречие – иными словами, различные и противоречивые возможности человека – и составляет его суть.