Искушение в одном лишь взгляде

– Послушай меня, – она шагнула вперед через порог, не думая, что окажется совсем близко от него, что их глаза будут на одном уровне. Она помахала пальцем перед носом Дарио, сожалея, что у нее нет чего-нибудь более надежного, кухонного ножа например. – Речь не о тебе. Понимаю, что ты сейчас должен чувствовать. Не испытываю к тебе жалости, но понимаю. Для Дамиана ты чужой. Он никогда в жизни тебя не видел. Ему не пойдет на пользу, если его разбудят от крепкого сна для того, чтобы незнакомый человек мог рассмотреть его. А если это может навредить Домиану, значит, этого не будет. – Она заговорила громче, и гулкое эхо нарушило благостную тишину ночи. В любом случае Дарио без слов наблюдал за ней, словно оценивая ее слабости и выискивая улики против нее. Она на себе испытала, что Дарио не способен на человеческие чувства, и давно заподозрила правду: глубоко внутри вместо сердца у него был лед – айсберг просто принял человеческий облик.

Некоторое время они стояли молча. Потом Дарио заговорил тихо и спокойно:

– Зачем ты рассказала мне о сыне, если не собираешься подпускать к нему?

Если он мог взять себя в руки, значит, и ей по силам.

– Я не прячу его от тебя. Просто не собираюсь будить, чтобы сию минуту предъявить ребенка. Это разные вещи.

– Ты все специально спланировала, правда? – произнес Дарио с наигранным восхищением, но синие глаза оставались холодными, как ледяные осколки. – Хочешь всадить поглубже нож под ребра. Расчетливая хладнокровная месть за то, что шесть лет назад я отказался участвовать в предательских играх с тобой.

Анапе заставила себя сдержаться, преодолевая душившее ее бешенство от ложного обвинения и несправедливости происходящего. Ей хотелось влепить ему пощечину, но внутренний голос шептал, что слишком рискованно дотрагиваться до него – последствия могли быть непредсказуемы. Но главное, ее малыш спал в своей кроватке в нескольких метрах за ее спиной, не догадываясь, что сегодня в его жизни произошли необратимые перемены. Все изменилось, когда Дарио узнал о существовании сына.

– У меня в мыслях этого не было, – сказала Анапе, когда к ней вернулась способность говорить, а не орать, как того заслуживал Дарио. Родители Дамиана обязаны вести себя достойно – этот урок преподали ей в детстве собственные родители. – Ты исчез на шесть лет, а теперь вдруг надумал, что за это время произошло нечто, заслуживающее внимания.

– Значит, решила использовать его как наживку, чтобы манипулировать мной? Узнаю расчетливую Анапе.

– Ты сможешь его увидеть, – процедила Анапе, зная, что в глубине душе искала повод отказать ему – слишком больно он задел ее упрямый, самолюбивый характер. – Но только когда я решу, что ребенок готов. Ты понял меня? – Заметив, как передернулся Дарио от ее слов, она продолжала: – Мне безразличны твоя гордость, эгоизм, твое жалкое существование. Речь идет о жизни ребенка.

Атмосфера между ними вибрировала от напряжения. Смешалось все: темперамент, история их отношений, злость, страсть. Словно электрический разряд пронзил Анаис с головы до пят. Она видела, как Дарио сдерживает себя, чтобы снова не сжать ее в объятиях. Анаис не знала, как поступит, – оттолкнет или прижмется к нему. Проблема заключалась в том, что рядом с Дарио она совершенно теряла голову.

Он отступил, но вместо облегчения Анаис почувствовала… разочарование. «Я неизлечимо больна им», – вынуждена была признать она, ненавидя себя за это.

Дарио смотрел на нее, казалось, целую вечность. Наконец он процедил название эксклюзивного отеля на южной стороне острова.

– Знаешь, где это?

– Конечно.

Она никогда не останавливалась там – цены казались астрономическими даже по стандартам мирового курорта.

– Я живу на вилле. Буду ждать тебя завтра в семь вечера.

– Боюсь, у меня…

– Отмени все другие дела, – сверкнул глазами Дарио, заставив ее сердце вздрогнуть. – Не вынуждай меня охотиться за тобой, Анаис. Тебе это понравится еще меньше, чем мне. – С этими словами он растворился в ночи.

Она услышала шум отъезжающей машины, но не двинулась с места. Крыльцо ее дома казалось шатким плотиком в океане, на котором она с трудом удерживала равновесие. Анаис оставалось только со злостью размышлять, готова ли она последовать его категоричному приказу.

«Конечно нет, – решила она, стряхивая с себя оцепенение и возвращаясь в дом. Захлопнув и заперев дверь, Анаис с трудом сдержалась чтобы не завопить в полный голос. – Кто он такой, чтобы командовать здесь? Надо послать его к черту».

Она взглянула на разложенные на столе бумаги, но поняла, что не может сосредоточиться. Анаис была слишком встревожена, растеряна… возбуждена.

«Он отец Дамиана, – шептал внутренний голос. – Ты идешь на жертвы ради сына, а не ради Дарио. Если получится достичь компромисса, выиграет Дамиан, а значит, тебе придется смириться».