Искушение страстью

У него у самого было полно забот, но он был готов выслушать кузена.

– Не у меня. У тебя.

Они молча переглянулись, и Винсен присел на край бержера.

– Выражайся яснее, – он нахмурился.

– Твоя жена не в состоянии с тобой говорить. Она… как бы это сказать, много выпила. Теперь спит крепким сном, и до утра ты ее не добудишься.

Ошарашенный Винсен открыл было рот, но тут же закрыл его, не сказав ни слова. Тишину нарушал только мерный стук маятника. На мельнице Жан-Реми уже, наверное, волнуется, терзается сомнениями, но придется ему еще подождать.

– Что случилось, Ален?

– Ничего страшного! Хорошо, что это я нашел ее на лестнице и оттащил в кровать. Пришлось ее раздеть, но она этого и не вспомнит. Должно быть, по-королевски развлеклась где-нибудь в Авиньоне. Уехала куда-то сразу после твоего звонка. Никто ничего не заметил, Хелен, как обычно, была с детьми…

Тряхнув головой, Винсен вскочил и, глубоко засунув руки в карманы, стал мерить шагами библиотеку.

– Думаешь, мне надо было отказаться? – наконец спросил он.

– От должности? Не знаю, это меня не касается.

– И все-таки скажи свое мнение.

– Оно тебе очень не понравится.

– Все равно!

– Ну ладно. Я думаю, Магали теряет почву под ногами. Этот дом оберегает ее от внешнего мира, но и здесь ей страшно. Она не может быть хозяйкой, но и тебя разочаровывать не хочет. Мечется туда-сюда и не знает, что делать.

– Так пусть будет собой! Я ничего больше не прошу! Чего она так разрывается?

– Она боится мнения окружающих. Твоего, да и всей семьи. Ты видел, с каким лицом Одетта приходит к нам в гости? Видел, как они переглядываются? Да еще много чего. Разве ты не понимаешь? Стоит заговорить о литературе, музыке или политике, она не знает, куда деться. Она готова сквозь землю провалиться.

– Но почему, Ален? Если не считать лета, то в Валлонге живешь только ты. А тебя она обожает! Ей хорошо с тобой и твоим… и с Жаном-Реми. Она сама говорила. Она часто навещает его, они много разговаривают, он рассказывает много нового…

Он вдруг замолчал и задумался, какие интересы могут быть у его жены. От Морванов ее отделяла целая пропасть, и пропасть эта никогда не заполнится, а советы Клары и несколько разговоров об искусстве не могли ей помочь. Поначалу Магали была в восторге от Мари, а Шанталь ее просто очаровала. Они ее ровесницы и казались ей идеалами, на которые она никогда не сможет походить.

– Ведь я вовсе не обязан давать согласие! – напряженно проговорил Винсен. – Мы прекрасно проживем и здесь. Магали для меня важнее. Да и детям в Провансе будет лучше, чем в Париже…

Он говорил это искренне, но Ален только отвел глаза.

– Хочешь всю жизнь сидеть судьей в Авиньоне? Объявишь войну отцу? А виновата будет Магали?

– Но я не хочу, чтобы ей было плохо. Так что пусть сама взвесит «за» и «против».

– Ты прекрасно знаешь, что она на это не способна.

– И что тогда делать?

Винсен в сердцах стукнул по этажерке и, повернувшись к Алену, посмотрел ему в глаза.

– Думаешь, я трус? Думаешь, я непоследователен? Надо послать папу к черту, снять домик в долине и вести уединенную жизнь?

– Нет…

Они посмотрели друг на друга, Винсен отвел глаза и вздохнул. Ален был его лучшим другом, и Винсен мог задать вопрос, который мучил его.

– Ты думаешь, что я зря на ней женился? – спросил он. – Ведь я не могу сделать ее счастливой…

Это был горький вывод для человека, не привыкшего терпеть неудачи. И в лицее, и в университете Винсен изо всех сил стремился быть первым. У него не было таких способностей, как у Даниэля, но все компенсировалось его волевыми качествами и усердным трудом. Если он ставил цель, то с упорством и настойчивостью достигал ее. Его мягкость и утонченность очень нравились Кларе, но Винсен становился жестким, когда шел к намеченной цели. Женившись на Магали, Винсен упрямо пошел против воли отца и всей семьи; он был уверен, что здесь, как и во всем остальном, справится со всеми трудностями. Но сейчас начинал в этом сомневаться.

– Ну, и что же мне делать? Я готов…

В его голосе зазвучали отстраненные интонации Шарля, и Ален только пожал плечами.

– Мне нечего тебе посоветовать. Уж я-то последний, кого надо спрашивать про женщин.

Винсен улыбнулся, и жесткость Шарля исчезла.

– О себе тоже подумай, – сказал Ален и вышел из библиотеки.

Блондинка за соседним столиком настойчиво строила Шарлю глазки, кокетливо потягивая лимонад с мятным сиропом. Шарль раздраженно листал газету. Ему льстило, что он еще может понравиться молодой красивой женщине, но он не собирался с ней заговаривать. Газета его ничуть не занимала: он зашел в кафе «Две мартышки», чтобы посидеть в одиночестве и подумать. Несколько дней назад Винсен поспешно вернулся в Валлонг, не приняв твердого решения. Неужели эта простолюдинка Магали будет чинить препятствия?