Искушение чародея(сборник)

   – Мы не знаем, – признался Жюль. – Но даже если бы знали, все равно не можем его там оставить. Для истории Акиплеша умер в 1215 году. И теперь любое его активное действие изменит ход событий. А он знает и умеет очень многое, это вам не огненные колеса запускать! В общем, его нужно уговорить вернуться. И это придется сделать вам. Нас Акинфий и близко к себе не подпустит. А вас… вы же сами сказали, что быстро нашли с ним общий язык.

   Анна устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ну да, так и есть. А чего еще следовало ожидать? Не для того же, чтобы просто увидеться с ней, прибыли гости из будущего? Как всегда, производственная необходимость.

   Все правильно, только почему-то очень обидно.

   – А если я не… – начала она, но не успела произнести последнее слово.

   Дверь с шумом распахнулась, и в номер ворвался Кин. Смуглокожий, словно какой-нибудь мавр, запыхавшийся, с недовольной гримасой на скуластом лице, но радостным блеском в небольших серых глазах. Анна обернулась, посмотрела на него и поняла, что согласна отправиться хоть в тринадцатый век, хоть к черту на рога, лишь бы Жюль на несколько минут оставил их наедине.

   К счастью, физик-временщик оказался достаточно догадливым и деликатным, чтобы пробормотать нечто неразборчивое, выйти в другую комнату и там нарочито громко чем-то загреметь. Вероятно, содержимым своих чемоданов.

 //-- 2 --//

   Они стояли на балконе и смотрели друг на друга. По набережной с захлебывающимся воем проносились иномарки, чуть дальше перекликались гудками плывущие по Волге буксиры, баржи и пассажирские теплоходы. Ни Анна, ни Кин, казалось, ничего этого не слышали. Но и сами молчали. Словно боялись все испортить неосторожным словом. А может быть, боялась только Анна.

   Она ждала его возвращения много лет. Умом понимала, что этого никогда не случится, но все равно продолжала ждать. Когда умер дед Геннадий – единственный человек, с которым можно было поговорить о реставраторе Терентии Ивановиче из Ленинграда. Когда сама переехала в Питер и начала новую жизнь. Придумывала для него новые оправдания, назначала новые сроки. Вышла замуж, родила дочь, развелась, и все это время, уже ни на что не надеясь, продолжала ждать. Потом так же долго пыталась забыть, но ничего не получалось. Каждого знакомого мужчину она невольно сравнивала с Кином, и ни один не выдерживал сравнения. Как реальность всегда выглядит скучней и тусклей мечты, как живая песня берет за душу сильней, чем ее текст, напечатанный на бумаге. В конце концов она смирилась с неизбежным, успокоилась, загнала воспоминания в самый дальний уголок души, и если даже иногда натыкалась на них, то рассматривала с удивлением и легкой грустью, как фотографию одноклассника, в которого когда-то была по-девчоночьи влюблена. Она уже почти поверила, что никакого Кина на самом деле не было, что он просто приснился ей в одну из летних ночей больше двадцати лет назад.

   И вот теперь, когда его перестали ждать, Кин вернулся. Почти не изменившийся, по-прежнему серьезный, деловитый, немного уставший. Анна боялась даже подумать о том, какой она видится ему. И, конечно же, не могла не думать об этом. Злилась на себя саму, а потом на него, и снова на себя.

   Они стояли на балконе и смотрели друг на друга. Нет, они не молчали, а разговаривали без слов, одними глазами:

   Почему ты тогда не взял меня с собой?

   Ты же сама понимаешь, что это невозможно.

   Понимаю. Но почему ты не попытался сделать невозможное? Почему не вернулся за мной? Почему забыл все, что между нами было?

   Но ведь ничего такого и не было.

   Было другое. Более важное. Почему ты не понял, что это важно?

   Он не выдержал ее укоризненного взгляда и отвел глаза. Всего на одно мгновение. А затем снова попытался оправдаться:

   Но ведь я же все-таки вернулся.

   Потому что я вам понадобилась.

   Не только поэтому. В конце концов, вы с Жюлем справились бы и без меня.

   Но ты быстрее уговоришь меня помочь вам. Вы же всегда торопитесь.

   Он обреченно вздохнул, признавая поражение:

   Да, мы опять торопимся.

   Анне вдруг стало жаль Кина, и она ухватилась за возможность переменить тему. И заговорить, наконец, вслух:

   – А что будет, если Акиплеша откажется вернуться?

   Кин покачал коротко стриженной головой.

   – Не откажется. Он же прекрасно понимает, что мы не оставим его в покое.

   – Почему?

   – Он слишком многому у нас научился. И не сможет не применять новые знания. Тем более в такой момент, на сломе эпох?

   – А что за момент? – удивилась Анна.

   За всеми своими переживаниями она не успела об этом подумать.

   – У них там сейчас 1237 год. Понимаешь, что это значит? Батый уже идет на Русь. Акинфий не сможет остаться в стороне. И что бы он ни сделал, это изменит ход истории.

   – И что тогда?

   – Ничего. Мы просто не дадим ему такой возможности.

   – В каком смысле?

   – Во всех. Мы готовы на любой шаг, если в нем возникнет необходимость.

   – Даже на убийство?

   – Даже на убийство.

   Анна удивленно и недоверчиво взглянула на Кина, словно ожидая, что он заберет страшные слова назад.

   – Нет, ты не сделаешь этого. Не сможешь переступить через себя.

   – Смогу, – спокойно возразил Кин. – Ведь смог же я…