Искушение Анжелики

Много разных рассказов услышала Анжелика, пока ее водили из дома в дом, с одной фермы на другую. Этими визитами знатной дамы очень гордились жители острова, а исцеление Алистера сделало ее легендарной личностью. Моряки из Дьеппа, пришедшие за пресной водой на двух шлюпках, дополняли в тот вечер население острова. Повсюду слышалась странная смесь языков и наречий французского, английского и диалектов индейцев. Несколько миролюбивых представителей племени мик-мак, породнившихся с жителями острова, вышли из леса, положили меха и дичь на порогах домов и, сидя на корточках на возвышении, с любопытством разглядывали празднество бледнолицых. Это были, как правило, очень крупные мужчины с бронзовыми прямоугольными лицами.

К 10 часам вечера Анжелика решила, что с визитами вежливости пора кончать, и что до начала праздника неплохо было бы вздремнуть.

После горячей бани у мистрис Мак Грегор волосы ее быстро высохли на теплом ночном ветерке, но усталость не проходила.

Завернувшись в новую меховую шубу, она присела в сторонке, у подножья высокого дуба.

Завтра она будет в Голдсборо. Дай-то Бог, чтобы море было спокойно!

Тем временем вокруг домов и на берегу становилось все оживленнее, выросли кучи хвороста.

На импровизированных столах появились бочонки, кубки, миски. Полночь приближалась, а с ней и время костров святого Жана.

С криками, взявшись за руки, пробежали мимо ребятишки, увлекая за собой негритенка Тимоти, юнгу Аббиала и Самюэля Коруэна.

Вечный Монеган, колыбель моряков, вступал в волшебную ночь, и слышались удары его сердца — шум волн, разбивающихся о скалы, и первые раскаты барабанов басков, репетирующих танец…

В году тысячном от рождества Христова, в этом узком фиорде появились люди на ладьях, украшенных фигурами драконов. Они открыли для европейцев гранитные берега Ньюфаундленда с холмами, утопающими в цветах. С тех пор на серых скалах стали появляться загадочные надписи, сделанные рукой бородатых викингов и светловолосых норманнов. После них прославились имена Джона Кэбота, Веразано ле Флорантена из Франции, испанца Гомеса, англичанина Рата, французского пастора Андре Тэо, сэра Хемфри Гелберта, Гаснолда, Шамплейна и Джорджа Уэймотов, Джона Смита, приплывшего в 1614 году с миссией «исследовать Северную Америку с точки зрения перспектив на добычу золота и китов».

Пестрая и непоседливая масса людей слагала на протяжении долгой истории волнующую сагу об острове могикан, полную кельтских, ирландских и шотландских выражений. Острые запахи, крепкие ругательства на всех языках, понятный всем смех мужчин, женщин, детей, одежда из разных стран: шотландские юбочки, красные береты басков, черные шляпы кальвинистов, атласные косынки барбадосских пиратов и матросские шапочки со всего света…

А в траве не умолкал пронзительный стрекот кузнечиков.

И на шафранном горизонте, там» где из зеленоватого неба и темнеющих волн сгущалась ночь, нескончаемой чередой шли паруса, паруса, паруса.

И вдруг все исчезло: и море, и берег опустели. Анжелика увидела, что сидит одна на пустынном берегу моря. Почему сегодня столько раз звучит «Бар Харбор», почему сейчас столько «опустевших портов»?.. Повсюду, повсюду, вдоль бесконечных изрезанных бухтами берегов:

Бар Харбор, Бар Харбор — как похоронный звон… Пустыня… Ушли киты и косяки трески и сардин, ушли похожие на серебристые подносы скаты, и птицы тучами улетели, ушли тюлени и морские свиньи, голубые кашалоты, прожорливые касатки и ласковые дельфины…

Но не только от этого тяжело… Уныние охватывает душу, бесконечная, ноющая ностальгия… Глухое отчаяние опустевших бухт…

Слишком много воспоминаний, борьбы и убийств, слишком много утопленников, ухажеров, страсти, слишком много неприкаянных душ, врагов, отчаяния, забытых, плачущих, страдающих людей в тумане, на ветру, в пене грозных гигантских приливов, в волнах, со свистом и стоном бьющихся о землю.

Так много безлюдных берегов…

Мерцающие туманы, то густые, то прозрачные, опускаются на кедровые леса, на зеленую хвою сосен, на лаковую листву клена и красного бука, на поля дикой люцерны и рододендронов, на лилии у разрушенных домов, на розы в запущенных садах.

Страна призраков!

Французы, англичане, голландцы, шведы, финны, испанцы, бретонцы, нормандцы, шотландцы, ирландцы, пираты, крестьяне, рыбаки, китобои, лесные бродяги, пуритане и паписты, иезуиты и францисканские монахи, индейцы: эчемины, тарратины, мик-маки, малеситы — где вы все? Где вы, фантомы Акадии, земли с сотней названий, царства скалистых мысов и уединенных бухточек, где изредка белели паруса?..

Запахи леса и моря, запахи индейских вигвамов и скальпов, запахи пожаров и водорослей — дыхание воды и земли, опьяняющее и дурманящее, а сквозь все это — бессграшный, холодный взгляд человека, наблюдающего, как ты гибнешь…

Резкий крик нарушил тишину, тонкое странное завывание разбудило Анжелику, вырвав ее из кошмара, она вскочила с бьющимся сердцем.

— Что это? Режут свинью?

То был звук волынок шотландцев, начавших праздник на берегу.