Искушение Анжелики

Так было и в то памятное утро, во время кровопролитного боя на корабле «Сердце Марии», когда он, задыхаясь от напряжения после схватки, вдруг остановился, уверенный в победе, и, осознав, насколько смертельной была битва, неожиданно подумал: «Какое счастье, что она в Голдсборо!..»

Как только несчастные раненые узнали, что она в Голдсборо, они сразу же воспрянули духом, даже те из них, кто знал о ней только понаслышке. «Дама с Серебряного озера, француженка-целительница! Красавица! Знающая секреты всех трав.., их целебные свойства… Говорят, в ней какая-то магическая сила. Говорят, она на берегу… Скоро придет к нам… Мы спасены…»

Все мужчины ее обожали!.. Что ж тут поделаешь?..

Сейчас ее звонкий смех то воспламенял его, то мучил и подчинял, как и всех присутствующих мужчин, своей чарующей силой, склоняя к снисходительности и позорной капитуляции.

Он продолжал беседовать со своими гостями, сидя за праздничным столом, а в глубине его сознания возникали, переливаясь красками и смешиваясь, две женские ипостаси. Слабости Анжелики нисколько не умаляли ценное! и ее сильной человеческой натуры, которой он, после всех испытаний, наконец подчинился. Она доставляла ему наслаждение и в то же время вызывала у него гнев, поскольку он видел в ней женщину опасную, переменчивую, непостоянную. Он хотел ненавидеть в ней слабую легкомысленную женщину и в то же время страстно желал видеть в ней свою подругу, жену, ту, которой он мог бы доверять свои мысли и чувства, видеть в ней сладостное убежище собственных плотских страстей.

Руки его давно не касались ее. Тело его изнывало без нее. Смятение овладевало им.

Неожиданная ссора оставила в его сердце рану, через которую, как он чувствовал, уходят силы, так ему необходимые. Он плохо спал. Метался от страстного желания обнять ее. «Где ты, моя сладкая, моя нежная, моя любимая?..

Где твое оголенное плечо, на которое я так любил склонять свою голову? Где твои пальцы, такие нежные, такие волшебные? Где твои руки, крепко сжимавшие мое лицо и склонявшие его для поцелуя? Где твои губы, в которых были и страсть любовницы и нежность матери, о чем мы, мужчины, постоянно тоскуем! Ты уже начала привыкать ко мне, перестала бояться. И вдруг все рухнуло».

Граф подавил непрошенный вздох.

О чем думает она там, на другом конце стола? Теперь он этого не знал.

Последние дни ему случалось почувствовать, что он колеблется в своих решениях, сомневается в себе самом.

Только в Колене Патюреле он был полностью уверен. Колен, Король рабов, был человеком, которого он давно ждал. И как только узнал его, то сразу перестал видеть в нем соперника, решил, что никакая «история с женщиной» никогда не сможет отнять у него этого человека, рожденного быть народным вождем.

Но ведь он видел своими глазами, как рука Анжелики нежно, ласково ложилась на эту крупную, с львиной шевелюрой, голову.

Тогда, на острове, какое он испытывал страдание, ожидая измены в любую минуту!

Но как только он, спрятавшись за деревьями, увидел силуэт пирата, то сразу узнал в нем Короля рабов в Микнесе. Все сразу стало ясно, и от этого показалось значительней и трагичней. Он никогда не сомневался, что Анжелика любила этого человека. Это невольно вызывало в нем острое чувство ревности.

Колен заслуживал любви такой женщины. От этого воспоминания ядовитая капелька сомнений стала снова проникать в его сердце. Теперь ему вновь стало казаться, что он не в силах осуществить план, задуманный им и подготовленный против всего и всех.

Пока же он видел, как Анжелика поднимает на Колена свои прекрасные глаза, ища в нем сочувствия. Но суровый нормандец, из чувства лояльности по отношению к де Пейраку, притворялся, что не понимает ее вызывающе восхитительной улыбки. Жоффрей слышал ее чарующий, немного насмешливый голос:

— Господин губернатор, я, кажется, припоминаю, что когда мы находились в дикой стране, вы называли меня Анжеликой? Может, мы возобновим наши братские обычаи христианских пленников?

Бессовестная! Она не только в открытую идет на позор, но и сама отвечает ударом на удар.

А он-то глупец, готов был уже сжалиться над ней! Пусть страдает. Она это заслужила.

Он перенес все свое внимание на соседку слева, Инее Тенарес, сладострастное создание, смесь карибских, испанских и португальских кровей. Ее черные глаза ревниво следили за Жилем, который был слишком увлечен их смешливой хозяйкой. Де Пейрак прикоснулся пальцем к подбородку хорошенькой метиски, заставив ее отвернуться от грустного зрелища и посмотреть на него.

— Утешимся вместе, синьорита, — тихо и нежно шепнул он ей по-испански.

Глава 17

— Колен, он не любит меня больше! Он ухаживает за Инее! Я надоела ему!

Анжелика шла по полутемному переходу. Ее покачивало, и она то и дело припадала к плечу Колена. Праздник подходил к концу. Наступал вечер. На фоне золотистого неба плыли облака. На песчаном берегу царил беспорядок. Веселящиеся группки людей продолжали петь и смеяться. В зале продолжали сидеть, не в силах встать.

Тут она и поверила в дьявольскую силу. Как и все в этой проклятой стране.