Искушение

Киваю, и мама уходит.

Сглатываю ком и, приведя себя в порядок, спускаюсь вниз.

Дом полон гостей. Все поздравляют отца. А я даже не купила подарок. Останавливаюсь в гостиной, устраиваясь за небольшим столиком.

Вокруг ходят, говорят люди, а я застываю взглядом на спелых вишнях в стеклянной миске.

– Привет…

Вздрагиваю, медленно оборачиваясь к говорящему.

– Привет, Гриша.

– Хорошо выглядишь.

– Ага.

– Слушай, я хотел извиниться, за все, что было тогда… мне стыдно, прости.

– Забей.

Отмахиваюсь. Я не настроена с ним говорить.

– Может, шампанского?

– Спасибо.

Киваю, принимая из его рук бокал.

– За встречу? – салютует бокалом.

Натянуто улыбаюсь, делая несколько глотков. Но вкуса не чувствую.

– Слушай, я слышал, у вас неприятности…

– У нас все хорошо.

– Твой отец говорил…

– Он много что говорит. Мне пора.

Встаю, чувствуя его ладонь на своем локте. Резко разворачиваюсь, и Назаров тут же отпускает мою руку.

– Не подумай ничего… я просто хотел сказать, что тебе нужно отвлечься, и что, если понадобится помощь, я к твоим услугам. Я не такой м*дак, каким мог показаться тогда… давай потанцуем?!

– Уж точно не с тобой, – усмехаюсь.

– А я плохая кандидатура?

– Отвратительная.

Он смеется.

– Учту. Я серьезно, Герда. Приставать не буду. Тогда… это все было не моей инициативой. Я делал то, что мне говорили.

– Такой послушный?

– Тип того. Простишь?

– Я подумаю.

– Пойдем потанцуем, правда. Это всего лишь танец.

Протягивает ладонь. Бегаю глазами по роялю, стоящему в углу, нерешительно вкладывая в его ладонь свою. Это всего лишь танец. Мне на самом деле нужно отвлечься.

Мы танцуем, Назаров болтает без умолку. Иногда я даже смеюсь. Выпиваю еще пару бокалов, немного абстрагируясь. Но мои переживания никуда не уходят. Мне по-прежнему больно. Там, в душе, до сих пор пусто. Что мне теперь делать? Смотрю на эту веселящуюся толпу, на какие-то влюбленные парочки, и меня выворачивает наизнанку. Хочется рыдать. Почему? За что, Шелест? Зачем ты так со мной?!

Уже ночью отец провожает гостей и просит задержаться для разговора.

В его кабинете чувствую себя неуютно. Навевает воспоминания. Тру свою щеку.

– Присаживайся.

Папа – сама любезность. С каких пор?

– Спасибо. О чем будем говорить?

– О тебе. Как ты, дочь? Столько не виделись…

– Все хорошо.

– Как твой спортсмен?

– Не ерничай!

– Что ты. Я же хочу помочь.

– Чем? Вторую ногу ему раздробить?

– Смешно. Но нет. Материально, конечно.

– Зачем тебе это?

– Хочу помочь дочери.

– Чем я заслужила такой порыв щедрости и любви?

– Герда…

Он вздыхает.

– Ты оказалась сильнее, чем я думал. Я был не прав. Возвращайся домой.

– Ты опять?

– Ни в коем случае. Возвращайтесь вместе. Места хватит всем. Как только твоего Богдана выпишут, переезжайте к нам.

– Что? В чем подвох?

– Его нет.

– Прости, но я тебе не верю.

– Скажем, я принял твой выбор, и он меня устраивает.

– С каких пор?

– У меня есть источник, что виновник аварии – отпрыск Доронина. А мать твоего Богдана в очень тесных отношениях с Александром Николаевичем…

– А я-то думала… ты не меняешься, пап. Вряд ли это чем-то тебе поможет… я пойду к себе. Хотя, знаешь, в этот раз ты действительно со мной честен.

– Двери моего дома всегда для вас открыты.

Уже в мою спину.

– Спасибо.

После дня рождения я еще пару дней живу в Москве, у мамы. И лишь потом возвращаюсь в Питер.

***

Дома проветриваю квартиру, драю все до блеска, чтобы хоть чем-то себя занять. К Шелесту сегодня нельзя. У него обследование.

А вот в субботу с самого утра еду в больницу.

– Привет! – я отдохнувшая, с новыми силами, я знаю, что я смогу, мы сможем. – Сегодня хорошая погода, – открываю окно и ставлю на тумбочку герберы. – Как ты?

Шелест молчит.

– Богдан, я все равно отсюда не уйду. Так что можешь не бросаться в меня злющими взглядиками. О, в Москве видела Мелкова и Катьку, ты представляешь, они развивают сеть салонов красоты. Еще гуляла по набережной, пила кофе, и мне тебя очень не хватало. Пообещай мне, что ты сделаешь все, чтобы мы с тобой смогли, как и раньше, гулять по набережной и пить кофе. Слышишь? Богдан!

Срываюсь на крик.

– Ты обязан, ты должен мне мой кофе и мои прогулки! Ты обещал мне Лас-Вегас, слышишь, ты?! Ты обещал мне, – ору и рыдаю. Меня трясет, и я просто больше не знаю, что говорить.

Шелест смотрит на меня растерянно. Виновато. Видимо, моя истерика застала его врасплох.

– Почему ты не сказала, что была беременна?

Вздрагиваю. Он смотрит на меня с замиранием сердца. Зачем? Кто? Неужели Марина? Почему?

Сглатываю и делаю шаг к постели. Чувствую, как по щекам текут реки слез.

– Почему ты просила не говорить мне про выкидыш?

Растерянно пожимаю плечами. Машинально.

– Как? Как ты себе это представляешь? Тебе и так плохо, как я могу сделать тебе еще больнее? Как?

Он отворачивается. Прикрывает глаза, стискивая зубы.

Сажусь на стул рядом, аккуратно кладу голову на его грудь.

– Прости меня, – трогает мои волосы, – если бы я…

– Ты ни при чем. Слышишь, никто не виноват! Никто.

– Полежи со мной, – его голос вселяет в меня надежду. Не знаю почему. Но теперь я верю, что все будет хорошо. Все будет хорошо.