Искушение

Беспомощный... что это значит? Без помощи... тот, у кого нет помощников, кому никто не в силах помочь? Или кто сам себе помочь не в состоянии? То же самое беззащитный. Чьей защиты и помощи нет - чужой или своей?

Катька, ну почему ты такая худая? Прямо скелетообразная... И на весы, тебе не стоит пенять, коли дистрофия. Я думала, родишь, станешь нормальной, как все женщины... Ну, не в коня корм. Нет, муж тебя бросит... Помяни мое слово! И вообще мужу нужна здоровая жена, а ты все болеешь... Я тебе это как мать говорю! Ты перечеркивай фигуру поясом, это полнит зрительно... перечеркивай... вообще перечеркивай и перечеркни... не обращай внимания... не обращай... множество советов...ты грудь себе расти... нулевка нулевкой... капустой обкладывай... говорят, помогает...

Сознание словно бредило своими тайниками. А тайники эти - тьма непроглядная, смотри не смотри - ничего не разглядишь. И чаще всего обманываешь себя ты сама. Если в этом признаться самой себе. И кто в сущности остается непонятным? Тот, кто еще пока не осознал, чего хочет и ради чего живет, или тот, кто не заслуживает никакого понимания?

Катя всегда пыталась - считала правильным - не терять друзей и искать новых. Часто звонила знакомым, спрашивала, что происходит в их жизни. Звонки воспринимались оживленно, с большим энтузиазмом, поощрялись очень эти звонки. Но в ответ... В ответ Кате почему-то никто не звонил, и она часто с невеселой надеждой посматривала на телефон. Нет... тишина... Тогда в отчаянии Катя стала выключать телефон, чтобы уж точно никто не прозвонился. А никто и не пытался. Почему человек чересчур часто проваливается в полную сиротливость? Одинокому везде пустыня - кажется, так было написано на печатке-перстне отца Чехова... После смерти отца Антон Павлович не снимал с пальца эту печатку.

Но уверенные в том, что могут обойтись без других, сильно заблуждаются. Хотя куда больше ошибаются убежденные в том, что другие не в силах обойтись без них. В силах. Еще как в силах...

И жизнь - это бег на дистанцию, которая значительно длиннее, чем кажется поначалу. Зато жизнь слишком коротка, чтобы лгать. Короткая как троллейбусная остановка... А если вспомнить о честности, то мы обманываем почти все время, постоянно, часто по пустякам, но нередко и в делах серьезных. Правдивый человек, в конце концов, приходит к отчаянно-черной мысли, что он неизменно лжет.

Катя всегда плохо верила в себя, никогда себе не доверяла. А такое недоверие - причина большинства наших неудач.

- Самое страшное неверие - это неверие в себя! - восклицала мать. - И что скажут о тебе другие, если ты сама о себе ничего сказать не можешь?

Но как себя перебороть? Как заставить измениться?

Весенними ручейками истаивали былые отношения, сахаром в горячем чае растворялись давние привязанности и старые дружбы... Печаль рождалась - почему так всегда получается? - из-за несовпадений человеческих желаний и возможностей. Реалии жизни оказывались несовместимыми с надеждами, противоречили им, и очень жестоко. Да ладно, смеялся муж, было бы сердце, а печали найдутся. По принципу "были бы кости, мясо будет".

Как утверждает мудрость, на свете есть три вида друзей: первые вас любят, вторые к вам безразличны и третьи вас ненавидят. Кате на долю выпали вторые... Люди-полупроводники, общающиеся в одну сторону, только если ты к ним, но не они сами к кому-то. И то хлеб: а если бы третьи?..

Где-то Катя прочитала, что характер человека похож на театральный бинокль, то уменьшающий, то увеличивающий предметы, в зависимости то того, с какого конца в него заглянуть. Может, она всегда смотрела не с того конца?

Посеешь поступок - пожнешь характер, посеешь характер - пожнешь судьбу. Ну да, судьба человека чаще всего - в его характере. Что она посеяла, эта Катя?

Тоска заговорила и такого наговорила... впору вешаться... лучше бы заткнулась она навсегда.

Воспоминания детства были печальными: тахта и болезни. Они сыпались на Катю холодным снегопадом. Словно она когда-то не вовремя открыла окно и впустила болезнь.

Скарлатина, воспаление среднего уха в виде осложнения, свинка, ветрянка, то ли корь, то ли краснуха, воспаление легких...

У матери была лишь одна жизненная задача - накормить дочь. А есть Катя не хотела. Интуитивно чувствовала, что ей этого не надо. Но что может ребенок против взрослых? Катя плакала, выплевывала ненавистные каши и макароны, каждый день просыпалась в страхе и с ужасом ждала сначала завтрака, потом обеда... и всегда начиналось то же самое нудное, сюсюкающее противное: ложечку за маму, ложечку за папу... человек - это печка, а еда - это дрова. А какая же печка без дров? И, наконец, крик:

- Ты будешь есть или нет?! Неблагодарная! Я покупаю тебе самое лучшее, вожусь, готовлю, от плиты не отхожу, а ты нос воротишь!

Катя бессильно сжималась.

Кормить насильно детей нельзя - они потом будут расплачиваться за это тяжелыми болезнями. Это Катя осознала значительно позже, на своем опыте, а мать никогда не поняла.