Искушение

Катя ушла в спальню, посмотрелась в зеркало. Поправила пряди, выбившиеся из косы на лоб, открыла шкаф, перебрала майки, потом снова глянула на себя в зеркало. Не стала ничего менять, закрыла шкаф и пошла обратно в кухню.

– Не обращайте на меня внимания, Катя, вообще не берите меня в голову. Я сейчас уеду, просто хотел попросить вас… – он чуть нахмурился, подбирая слова, – я почему-то много думал о вас, и мне очень хотелось поговорить, – он внимательно ее разглядывал. – Что-то такое… Но расскажите, что случилось? Что за простуда? Вы похудели, вам не идет!

– Андрей, вы зачем пришли? – Катя как будто начала вспоминать его: день рожденья, огромный дом, темная беседка.

– Странно, я столько слов сказал!

– Вы теперь видите, кто я… вот так я живу, работаю официанткой, у меня никакого образования, мои родители из райцентра, из Сибири… Простые люди.

– Из Белореченска, я помню…

– У меня дома проблемы, если бы не это, я бы вообще сюда не приехала… – она замялась. – Я хочу сказать, что…

– Я, кстати, тоже не москвич, и мои родители тоже простые люди – это все не важно. Извините.

– Я хочу сказать, – упрямо продолжила Катя, – что я вам не компания! Зачем вы опять… зачем пришли?

– Слушайте, что вы говорите? – Андрей нахмурился и подошел к ней совсем близко: – Вас смущают мои деньги?! Так?!

Катя молча на него смотрела, не зная, что ответить.

– Деньги – это не я, Катя! Не обижайте меня! Я – вот он! – Андрей раскрыл руки… – У меня и сердце есть… и даже, кажется, душа! – Андрей озабоченно похлопал себя по карманам. – Где-то была…

Катя улыбнулась, устало села за стол.

– Так что с вами случилось? – Андрей снова стал почти серьезным.

– Ничего, – ответила Катя и быстро взглянула на него. – Что вы имеете в виду?

– Что за болезнь?

– Простыла. – Катя отвернулась, закалывая пряди, упавшие на лицо.

Если бы Андрей мог читать по глазам, он бы прочел в них, когда-то карих и блестящих, теперь потускневших, просьбу не задавать ей вопросов о ее болезни. Она столько думала об этом, что все уже и выгорело до полной апатии, и перестало беспокоить. Осталась только слабость и пустота, и ей самой уже неинтересно было.

– Где вы отдыхали?

– На Маврикии. У вас врач был?

– Нет.

– Это неправильно. Давайте-ка, я врачу позвоню? Он приедет, это хороший врач!

– Нет-нет, не беспокойтесь, я просто сильно простыла, наверное, у меня была небольшая пневмония. Я на ногах перенесла, сейчас лучше.

– Точно не хотите доктора?

Катя покачала головой. Андрей глянул на часы, посмотрел в окно, взял книгу с подоконника:

– «Ashes and dust» – прочел Андрей медленно и с ошибками. – Это вы читаете по-английски?

– Я.

– Гм? – удивился и одобрил Андрей, и сел напротив нее.

– Это… – Катя взяла у Андрея книгу и положила рядом с собой на стол, – чтобы язык не терять. Мне Алексей оставил.

– Кто это, Алексей?

– Он живет в этой квартире, сейчас в Лондоне, мой приятель.

– Ваш бой-френд? Вы вместе живете?

– Нет, мы разных комнатах. Он уже снимал здесь, – пояснила Катя, чувствуя, что краснеет.

– Так бывает? Вы не всю квартиру занимаете? – удивился Андрей. – Не знал, что так можно. И вы свободно читаете?

– Более-менее…

– Без словаря?

– Ну да… ленюсь.

– А я и по-русски ленюсь, руки не доходят.

В домофон позвонили. Водитель поднялся с двумя пакетами еды.

– Садитесь, Катя и отдыхайте, я за вами ухаживаю, – Андрей разбирал пакеты, что-то клал в холодильник, что-то к раковине. – Яичницу? – Он встал в позу актера, начинающего бенефис. Сковородку откинул в сторону, как шляпу в приветствии.

Катя улыбнулась.

– Улыбаемся? Это хорошо! – Сковородка небрежно и негромко шмякнулась на плиту, Андрей и вправду был артистичен, и даже красив. Повязал на себя маленький передничек.

– Все мои знакомые мужчины специалисты по яичнице.

– Я – лучший! С ветчиной, сыром, помидорами, сухариками? С беконом? Или омлет? – Андрей перебирал продукты. – Я в своих гостиницах качество повара проверяю по омлету! Пробую именно тот, что подают утром на шведском столе…

– А я только один раз жила в гостинице… в хостеле. Там не было омлета.

Он накормил ее и уехал.

17

Катя проболела еще больше недели, было осложнение, температуру не удавалось сбить. Андрей ухаживал, вызвал своего доктора, заезжал сам или присылал водителя Сашу с продуктами, лекарствами, теплым пледом, с большим музыкальным центром. Он не знал, что с ней случилось, и относился к ее болезни бодро и даже весело, и в конце концов весь этот пестрый навал новой и необычной жизни сделал свое дело. К Кате возвращалась ее прежняя жизнерадостность и наивная и чистая вера в людей.

Настя окончательно съехала к Мураду. Явилась за вещами, увидела перемены и поджала губы. Собиралась почти молча, потом пришла к Кате на кухню. Стол и стулья были новые. Настя взялась за спинку гнутого стула, отодвинула его, села напротив. Закурила:

– Ладно, поеду, Мурад машину прислал, взяла деньги-то? – Настя с ухмылкой кивнула на новую мебель.

– Что? – удивилась и не поняла Катя.

– Приходили же с деньгами… – Настя снисходительно выпускала дым из уголка рта. – От Октая.

Кровь волной ударила в лицо Кате.