Искупление кровью

– А я обожаю тебя! – шепчет Марианна ему на ухо.

Он отвечает улыбкой.

– Мы – лучше всех…

Старики продержались недолго, скоренько выдали код сейфа. Всего-то несколько выбитых зубов у папашки, несколько ожогов от сигареты у мамашки… У каждого свои методы. Она предпочитает бить. Так или иначе, у нее это лучше всего получается. Тома действует более утонченно. Угрожает, тихой сапой внедряет страх в самое нутро жертвы. Закуривает сигарету, и… Ей самой вдруг захотелось покурить, она вынула пачку из кармана Тома. И внезапно задалась вопросом: правда ли, что у папашки всего-то выбито несколько зубов… Может, еще и челюсть сломана… Не важно. Она не виновата, что ненавидит стариков. Те слишком живо напоминают ей деда с бабкой, которые вырастили ее, взяли к себе после смерти родителей. Вырастили? Скорей, принизили, забили обратно в землю! Цеплялись к ней все эти годы. Будто мстили. Но за что? Она ведь им ничего не сделала. Ни о чем не просила… Дед – бывший офицер военно-морского флота, бабка – домохозяйка, из тех, что чистят серебро по два раза на день. Они все знают, они на все дают ответы, даже не вслушиваясь в вопросы. Их рты – канализация, исторгающая расхожие истины обильным потоком. Их дух смертоносен. И позвоночник, и мозг поражены артритом. До Марианны внезапно доходит, что возраст тут ни при чем. Они были такими еще до того, как проступили морщины. Не нужно было так отрываться на папашке… Но у него наверняка хороший дантист. Не важно.

Марианна опускает окошко. Джей Кей гроздьями нот вырывается на окружную дорогу.

Ты станешь врачом, адвокатом или… на худой конец, выйдешь замуж за человека своего круга. Если, конечно, кто-то захочет взять за себя такую девчонку, как ты! Ты получишь образование или сделаешь достойную партию, станешь кем-нибудь. Не уронишь свое имя, раз уж тебе выпала честь его носить.

Тома-то небогат, ясное дело. Но он захотел меня взять. Меня, никакую другую. Я для него что-то значу. Значу так много… Как никогда, ни для кого.

Что? Ты хочешь преподавать боевые искусства? Меня пригласили в сборную Франции. Я могла бы стать чемпионкой, а потом открыть собственную школу дзюдо. Единственный настоящий шанс, который мне представился. Вместе с Тома, конечно. Профессия для хулигана, мужская профессия к тому же! Да никакая и не профессия, строго говоря! У тебя пошли на поводу, чтобы ты нас оставила в покое, врач это посоветовал, чтобы усмирить твой неуемный нрав, твои припадки буйства. Но не думай, что тебе позволят опозорить семью! Ты витаешь в облаках, и все потому, что тебе присудили какие-то смехотворные медальки! Подумай о нашем бедном сыне. Он желал бы для тебя другого… чтобы ты стала кем-нибудь.

Он умер, моя мать тоже, я даже не помню их лиц. И все эти годы терпела двух пошлых буржуа, которые голосуют за НФ[3] и держат марокканскую прислугу… Конечно же, ей, Марианне, не оставалось ничего другого, как только сбежать… Первый побег – от подростковой тоски, в самый день шестнадцатилетия. Наделала глупостей, попала в колонию для плохих девчонок. Вернулась в лоно семьи… Что, унялась, наконец? Теперь, когда ты втоптала наше имя в грязь… Я по-прежнему предпочитала улицу. Но нашла другой способ сбежать. Сначала химерические трипы с помощью порошка. И наконец настоящий, окончательный побег. Вместе с Тома. Захватив предварительно часть семейных сбережений.

Мое наследство, в конце концов! Догадалась забрать в последнюю минуту. Простое ребячество. Может, после этого они уволили домработницу! Нужно туже затянуть пояса! При этой мысли Марианна развеселилась, улыбнулась, даже расхохоталась. Тома убавил звук, любит, когда она смеется.

– Ты чего хохочешь, малыш?

– Вспомнила о моих стариках. Как мы их обнесли, когда уходили из дома! Увидеть бы их рожи, когда они обнаружили, что денежки тю-тю!

Нет, это ни к чему. Лучше никогда их не видеть.