Искупление Атлантиды

Что с ним происходит? Боль исчезает, соскальзывает, сползает из его души, как одежда соскальзывала с прекрасного тела Корелии во время их свиданий. Бреннан ощутил внутри отвратительную пустоту, он словно потерял всякую чувствительность. Его душила эта пустота. На мгновение она испытал ужас от незнакомого ощущения, но и это чувство вскоре пропало, а его место заняло бесконечное ничто.

Он поднялся с пола, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из многочисленных ран на руках, лице и теле, и сконцентрировался на своих ощущениях, чтобы понять, насколько далеко в его душе и мыслях распространилась пустота.

Он стоял несколько минут, а может часов и искал внутри себя хоть какой-то отголосок тоски по Корелии и их ребёнку или напоминание об ужасе, вызванном проклятием Посейдона.

Ничего! Он не чувствовал ни боли, ни страха. Бреннан не чувствовал ровным счетом ничего, за исключением бескрайней холодной пустыни, простиравшейся в его душе. В душе, которая всего мгновение назад разрывалась от чувств. Бреннан медленно подобрал упавший в грязь кинжал и направился к двери. Он должен вернуться в Атлантиду и понести наказание за свой поступок. Он понял, что нисколько не боится этого.

Похоже, опасения — тоже чувство. Он бесстрастно стал составлять список, что он потерял, хотя совершенно не чувствовал утраты. Похоже, ирония всё ещё при нём. Значит это не чувство, а интеллектуальная способность.

Вложив кинжал в ножны, Бреннан открыл плечом дверь и начал пробираться к выходу из таверны. Надо было срочно найти морскую воду, там будет портал. В таверне стало тихо, и даже самые отчаянные не смели окликнуть его, как будто заметили стыд и бесчестие на его лице. Но, конечно, это было невозможно, ведь Бреннан ничего этого не чувствовал, разве что представлял себе эти чувства, как что-то далёкое, потустороннее.

Значит в Атлантиду. Хотя куда проще прямо сейчас клинком проткнуть себе сердце. Но это слишком лёгкая смерть, он не заслуживает такой милости. По его вине погибла невинная душа и её ребёнок.

Его ребёнок.

Вечные муки — слишком мягкое наказание за то, что он сделал.

Глава 1

Наши дни. Атлантида, дворец, военный кабинет

Даже тот, кто не способен чувствовать эмоции, может испытывать их бледное подобие, любопытство. Бреннан всегда полагал, что это, скорее, состояние ума. Он постучал пальцем по фотографии женщины, смотревшей на него со страницы сложенной газеты.

— Это она?

Он почувствовал, как что-то дернулось внутри него. Намёк на что? Узнавание? Восхищение? Лицо журналистки даже на зернистом чёрно-белом изображении в газете было красивым. Но внимание Бреннана привлекло что-то в её взгляде. Возможно, это всего лишь игра света, но ему казалось, что он видит в её глазах печаль. Бреннан не был уверен, что после более чем двух тысяч лет без эмоций он может правильно различать чувства других людей. Особенно сквозь нечеткую призму газетной фотографии.

Верховный принц Конлан кивнул и продолжил расхаживать по комнате.

— Да, она. Это наш человек в прессе, и у неё есть сведения, кто или что может стоять за нападениями оборотней в Йеллоустоуне, — Конлан с беспокойством посмотрел на своего брата Вэна, а затем на Бреннана, — Именно из-за неё ты… э-э…

— Из-за неё ты, черт, совсем спятил и наломал дров тогда в Бостоне, — сухо закончил за него Алексиос.

Будучи личной охраной Конлана, членами Семёрки, избранными среди лучших из лучших воинов Посейдона, Алексиос и Бреннан веками тренировались и сражались вместе, плечом к плечу в нескончаемой битве, защищая человечество от тёмных сил, жаждущих власти и разрушения. Они оба сохраняли самообладания даже в самых тяжёлых ситуациях. Бреннан — по воле бога, Алексиос — благодаря десятилетиям тренировок.

Только вот на последнем особо важном задании, по словам Алексиоса и Кристофа, Бреннан с треском провалился. Мало того, что он убил вампира, которого надо было допросить, так он ещё угрожал другим воинам, собратьям по оружию и своим друзьям. Просто уму непостижимо. И всё из-за человеческой женщины.

Тиернан Батлер.

Бреннан не мог в это поверить. Он бы и не поверил, если бы только Кристоф рассказал ему эту историю. Кристоф обладал весьма злым чувством юмора, он любил подкалывать Бреннана, издеваясь над его жалким существованием без эмоций. Но Алексиос — другое дело. Он никогда, никогда не соврал бы ему.

А ещё были сны. Вспышки, которые казались Бреннану воспоминаниями, оставшимися, несмотря на проклятие. Тепло её мягкого тела в его объятьях. Бездонная глубина её тёмных, безумно тёмных глаз.

— Значит, это правда, — пробормотал он, придя к неприятному заключению, которое до этого не хотел признавать. Его защитная стена, наконец, начала рушиться. За столько лет даже самый крепкий гранит может раскрошиться. Или, что ещё хуже, претворяется в жизнь проклятие. Интересно, станет хуже или лучше? Он отбросил этот вопрос. Какая разница? Будь что будет.