Капрал Мейс был поваром в подразделении королевских войск связи, где служил и капрал Неттл. До армии он работал на складах «Хилз»[20] на Тоттнем-Корт-роуд. Заявив, что понимает кое-что в комфорте, он принялся обустраивать их ночлег в амбаре. Тернеру было бы достаточно и просто брошенной на пол соломы. Но Мейс нашел кучу мешков и с помощью Неттла набил их этой самой соломой, превратив в матрасы. Из тюков сена, которые с легкостью поднимал одной рукой, он соорудил подголовники. А положив прислоненную к стене дверь на кирпичные столбики, устроил стол, после чего достал из кармана полсвечи.
— Везде нужно устраиваться с удобствами, — бормотал он при этом.
Впервые за все это время их шутки не касались секса. Трое мужчин, улегшись на импровизированные кровати, закурили и стали ждать. Утолив жажду, они сосредоточились на мыслях о еде, посмеиваясь над громким урчанием в собственных животах. Тернер пересказал им слова женщины о ее сыновьях.
— Наверное, они — «пятая колонна», — предположил Неттл. Рядом с приятелем-богатырем он выглядел недомерком, но, как у многих коротышек, черты лица у него были четкими, а вид — дружелюбным. Он любил прикусывать зубами верхнюю губу и становился при этом похож на симпатичного мышонка.
— Или французские фашисты, немецкие подпевалы, вроде нашего Мосли,[21] — подхватил Мейс.
Немного помолчали, потом Мейс добавил:
— Или как все они тут. Совсем сбрендили, а все из-за того, что женятся на кровной родне.
— Кем бы они ни были, — заметил Тернер, — думаю, нам следует проверить оружие и держать его наготове.
Капралы вняли совету. Мейс зажег свечу, и все принялись за привычное дело. Осмотрев пистолет, Тернер положил его рядом с собой. Его спутники прислонили свои «ли-энфилды» к деревянной решетке и снова улеглись. Вскоре появилась девочка с корзинкой, поставила ее у входа в амбар и убежала. Неттл подобрал корзинку, и они начали раскладывать то, что в ней лежало, на своем импровизированном столе. Круглый каравай ржаного хлеба, небольшой кусок мягкого сыра, луковица и бутылка вина. Хлеб был клёклым и отдавал плесенью. Сыр оказался отличным, но исчез в одну минуту. Бутылку передавали по кругу, но вскоре и она опустела. Оставалось лишь жевать заплесневелый хлеб с луковицей.
— Я бы и поганую собаку этим не стал кормить, — вздохнул Неттл.
— Пойду раздобуду что-нибудь получше, — сказал Тернер.
— Мы с тобой.
Однако все продолжали молча лежать на своих «кроватях». Никто пока не был готов к новому столкновению с хозяйкой.
Услышав приближающиеся шаги, они обернулись и увидели в дверях двух мужчин. Каждый что-то держал в руках — возможно, клюшку или дробовик, — из-за бьющего в глаза света разобрать было невозможно. Нельзя было рассмотреть и лиц братьев-французов.
—
— Добрый вечер.
Поднимаясь с соломенного тюфяка, Тернер взял револьвер. Капралы потянулись к винтовкам.
— Спокойно, — прошептал он им.
— Англичане? Бельгийцы?
— Англичане.
— У нас тут кое-что для вас есть.
— Что именно?
— Что он говорит? — забеспокоился один из капралов.
— Говорит, у них для нас что-то есть.
— А чтоб его!
Французы сделали несколько шагов в глубину амбара и подняли повыше то, что держали в руках. Конечно же, дробовики. Тернер спустил предохранитель и услышал, как Мейс с Неттлом сделали то же самое.
— Спокойно, — снова предупредил он.
— Уберите оружие, господа.
— Уберите свое.
— Одну минутку.
Говоривший потянулся к карману, достал фонарь и посветил не на солдат, а на своего брата и на то, что он держал: в одной руке — французский багет и в другой — холщовую сумку. Потом он показал им свою ношу: два длинных багета.
— Еще мы принесли оливки, сыр, паштет, помидоры и ветчину. Ну и разумеется, вино. Да здравствует Англия!
— Вив ля Франс!