Искупление

Сквозь рыдания я выдавила то, что совсем не хотела ему говорить:

— Он забрал у меня ребенка.

— Ребенка? Моего? — на большее сил у моего супруга не хватило, и он упал на тюфяк, громко вскрикнув. — Сафи, это был наш ребенок?

— Я не знаю, Ру, правда, — я виновато склонила голову. — Это был мой ребенок, и это было главное.

— Мой, — уверенно произнес Ру. — Наш малыш, я знаю. Такому, как он, боги не могли дать это счастье. — Он вдруг светло улыбнулся. — Я присмотрю там за ним, не переживай. Он не будет одинок, с ним будет его отец.

— Ру-у-у, — взвыла я, стискивая его руку. — Я не хочу, чтобы ты умирал!

— Перестань, слышишь? — Руэри строго посмотрел на меня. — Ты всегда была сильной девочкой, ею и оставайся. Поклянись, что завтра ты не заплачешь. Клянись!

— Не могу… — выдохнула я, справляясь с истерикой.

— Клянись, что не заплачешь и не унизишься перед этой эгоистичной скотиной, — продолжал требовать мой супруг. — Клянись!

— К… клянусь, — выдавила я и опустила голову ему на плечо. — Я все еще люблю тебя, Ру.

— И я тебя, маленькая, — шепнул он. — Поцелуй меня скорей, я слышу шаги.

До меня тоже донеслась, явно нарочито громкая поступь. Я коснулась губами виска Руэри, скользнула на здоровую скулу. Он перехватил мою голову за затылок и прижался к губам, не кривясь и не морщась.

— Мы еще встретимся, родная, — жарко прошептал Руэри. — Обещай, что научишься быть счастливой. Сбежишь и будешь счастлива, а мы будем ждать тебя. Хочу слышать твой смех, как девять лет назад. Ты так красиво и заразительно смеешься. Обещай.

— Обещаю, — я выдавила через силу улыбку. Дверь громыхнула, открываясь. — Я люблю тебя, — прошептала я.

— И я тебя, Сафи. Всегда.

— Тарганна Сафи, — донеслось от двери. — Пора.

— Прощай, мое сердечко, — улыбнулся Ру, назвав так, как называл в мои далекие пятнадцать лет.

— Прощай, мое несбывшееся счастье, — прошептала я, бросила на него последний взгляд и побрела к двери.

Тарг Грэир пропустил меня вперед, закрыл дверь, и силы оставили меня. В глазах вдруг потемнело, и если бы не начальник дворцовой стражи, я бы полетела на каменный пол. Грэир успел подставить плечо, перехватил меня и понес в сторону лестницы. Как до кареты добирались, я уже не помнила. Очнулась, когда экипаж подкатил к приюту.

— Пора, Сафи, — тихо произнес тарг Грэир.

— Спасибо, — кивнула я, но еще несколько минут ушли на то, чтобы взять все чувства и эмоции под контроль. — Боги, боги… — прошептала я, натягивая на лицо улыбку.

С ней и покинула карету, вошла в здание приюта и минуту стояла в темноте коридора, не спеша войти к детям. Затем снова выдохнула, снова приклеила улыбку на лицо и направилась туда, откуда звучал детский смех. Детям не нужны чужие страдания. Их возраст благословенен тем, что самым большим горем должны быть разбитые колени и ломанные игрушки. Должно быть, боги специально создали детство, чтобы люди могли насладиться простым, но ярким счастьем прежде, чем начнется жестокая взрослая жизнь… Жаль у моего дитя все началось со смерти. Пришлось вновь остановиться и закинуть голову кверху, чтобы сдержать слезы.

— Я сильная, я и это переживу, — прошептала я, входя в приютский дворик.

И тут же покачнулась, успев выставить руку и опереться на стену. На небольшом стульчике, посреди двора, сидел герцог Таргарский. На каждом его колене сидело по ребенку. Их ручки обнимали шею Найяра, он придерживал их и что-то рассказывал. Дети заливисто смеялись, время от времени вскрикивая:

— Ты все врешь, дядя Най, так не бывает!

— Наша Сафи! — закричал один из малышей, соскакивая с колена герцога.

— О, боги, — в который раз прошептала я.

Найяр поднялся, удерживая второго ребенка на руках, и направился в мою сторону. Из-за моей спины появился Хэрб. Даже не глядя, я чувствовала его напряжение. Первый малыш обнял меня за ноги, и я машинально потрепала его по голове, не сводя взгляда с герцога. Он подошел совсем близко, звонко поцеловал в щеку того ребенка, которого держал на руках и поставил на землю.

— А вот и наша пропажа, — весело улыбнулся Най, и по моей коже пробежал озноб.

Рука герцога продолжала лежать на голове мальчика, вороша ему волоса. Вдруг рука замерла и чуть надавила, сильно склонив малышу голову, ледяной взгляд синих глаз не отпускал меня из своего капкана.

— Ай, дядя Най! — возмущенно воскликнул малыш, и Найяр убрал руку.

Он присел на корточки и обнял мальчика.

— Прости, на, — и протянул ему серебряную монету.

— О-о-о — восхищенно протянул ребенок и умчался в приют.

— Хэрб, уведи Тарни, — попросила я.

Юноша не двигался несколько мгновений, но все-таки оторвал от меня второго мальчика и исчез в недрах приютского здания.

— Я все поняла, Най, — тихо произнесла я. — Не стоило продолжать демонстрацию.

— Где ты была, любимая? — спросил меня герцог, все еще улыбаясь.

— Ты давно здесь? — вместо ответа спросила я, и Най, схватив меня за руку, дернул на себя.

— Где ты была? — чеканя слова спросил он.

— Я тебя ненавижу, — сдавленно произнесла я, больше не в силах сдерживать эмоции. — Отпусти меня.