Искупление

– Скажи, Таня, – осторожно поинтересовался Стас, – А почему ты живешь здесь? Да, я помню, ты говорила вчера, что потеряла родителей… Но ведь государство заботится о детях-сиротах. Есть же детские дома, социальные службы, какие-то благотворительные фонды… В конце концов, ты могла бы просто прийти в ближайшее полицейское отделение и…

– Что-то ты сам не очень-то рвешься идти в полицию, – с усмешкой перебила Таня.

– Ну, я… – замялся Стас. – Я совсем другое дело.

– И я другое. Я ведь именно из детдома-то и сбежала.

– Тебе там было плохо? – спросил он и запоздало понял, что сморозил глупость. Уж конечно, если б было хорошо, она не сидела бы сейчас в холодных развалинах старого особняка…

И девочка ничего не ответила ему, только вздохнула.

Наконец настало время разжигать камин. Таня принесла ворох какого-то мусора, сложила все это кучкой, сунула внутрь скомканную газету и подожгла. Мусор задымился, наполняя комнату чадом и запахом гари, Стас тотчас закашлялся, глаза у него заслезились, но он готов был смириться со всем этим дискомфортом ради того, чтобы хоть немного согреться. И через некоторое время его мечта сбылась. В камине весело заплясал огонь, и продрогшему Стасу показалось, что в комнате стало жарко, хотя вряд ли температура поднялась выше тринадцати или четырнадцати градусов.

Тем временем Таня налила в черный от копоти чайник немного воды и поставила его на лежащие в камине кирпичи, которые, судя по всему, служили ей в качестве плиты. Потом извлекла из пакета все те же макдоналдсовские булочки, надела одну на прутик и сунула в камин. От аромата поджаренного хлеба у Стаса тут же закружилась голова.

– Хочешь булочку? – покосилась на него Таня. – Возьми в пакете и пожарь себе.

Колебался Стас недолго. Выбрал из ее запасов булку поцелее, старательно обкромсал ножом все подозрительные места, надел, подражая девочке, хлеб на прутик и тоже поднес к пламени. Но что-то пошло не так, мякиш на его прутике тут же обуглился.

– Ну что ж ты делаешь, зачем же суешь в самый огонь? – ахнула наблюдавшая за ним девочка. – Так же все сгорит. Держи повыше над пламенем, вот так… Ты что же, никогда не жарил хлеб на костре?

– Никогда, – сознался Стас.

– Даже в детстве? Ты что, в лагерь не ездил?

– Нет.

О том, что отдыхал в детстве только на море, в лучших пансионатах и гостиницах, он говорить не стал. Понимал, что ни к чему. Но к Тане, похоже, пришло настроение поболтать, и она продолжала свои расспросы.

– Стас, а у тебя есть семья? Жена, дети?

– Детей нет, – не слишком охотно отвечал он. – Жена когда-то была, но мы расстались.

– А почему?

Он пожал плечами – как объяснить это ребенку?

– Видишь ли, она совсем не интересовалась мной, моей жизнью, моей личностью…

– Понимаю, – кивнула Таня. – Ей от тебя нужны только твои деньги, да? На, возьми, я тебе еще булочку пожарила.

– А с чего ты взяла, что у меня есть деньги? – забрав булочку, Стас разыграл недоумение, но девочка ему не поверила:

– Ну что я, совсем дура? – возмутилась она. – Это же по всему видно. Твое пальто, костюм, ботинки…

– Ну да, в общем, ты права, – не стал отпираться Стас, с наслаждением жуя горячую булочку. – И насчет денег, и насчет жены…

Он был уверен, что девочка сейчас начнет расспрашивать его, кто он и чем занимается, однако она спросила совсем другое. Аккуратно сняв с кирпичей закипевший чайник, который держала за ручку через рукав куртки, девочка налила воды в две пластиковые плошки с лапшой, снова закрыла их крышками и поинтересовалась:

– И что же, с тех пор ты совсем один?

– Нет, почему же… – пожал плечами Стас. – Я не один. У меня есть подруга, восходящая звезда эстрады. Олеся захотела стать певицей, и я стал ее раскручивать.

– Конечно, она очень красивая, – это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Да, Олеся очень эффектная, – согласился он. – На нее многие обращают внимание.

– А что она за человек? – не унималась Таня. – Она не такая, как твоя бывшая жена? Она любит тебя, а ты ее? Она интересуется тобой, твоей жизнью?

Этот шквал вопросов поставил его в тупик. Стас задумался.

– Нет, – сказал он, помолчав. – Она такая же, как моя бывшая жена. Они даже внешне похожи почему-то… Только Олеся моложе.

– И что ж тогда? – хмыкнула Таня. – Стоило менять шило на мыло? По-моему, лучше быть одному, чем с такой женщиной. Я думаю, дешевле обойдется. Во всех смыслах.

– Видишь ли, девочка, – начал он, затрудняясь подобрать нужные слова. – Мужчине трудно быть одному. Ты просто еще слишком мала, чтобы понимать такие вещи…

Но Таня только фыркнула в ответ:

– Когда вы, взрослые, так говорите, это значит, что вам просто больше нечего сказать! Все я прекрасно понимаю. Знаешь, сколько всяких разных парочек я тут, в особняке, видела-перевидела, пока тепло было… Ладно, давай лапшу есть, уже готово.

Настоявшаяся в кипятке лапша с курицей (так, во всяком случае, было указано на крышке) показалась Стасу воистину пищей богов. Он, обжигаясь, хлебал ее пластиковой ложкой и жалел только об одном – что порция так мала и закончилась столь быстро.