Искупление

– Ну, так уж и быть, давай деньги, возьму тебе чекушку, – предложил дядька. – Жаль ведь бедолагу, измаялся небось… Чего взять-то?

Девочка только пожала плечами:

– Что подешевле…

– Тогда я тебе «Путинку» возьму, – решил дядька. – Ее одну, говорят, не подделывают, боятся. Это мне один знакомый сказал. Знающий человек. Они с женой только «Путинку» и пьют. Интеллигентные люди, на «Аэропорте» живут…

Таня не очень-то поняла про «Путинку» и «Аэропорт», но поблагодарила доброго и, как оказалось, честного дяденьку – он вернул ей всю сдачу до копейки, засунула бутылку поглубже в пакет и пустилась в обратный путь. Немного денег еще осталось, и она опять спрятала их подальше под одежду. Под курткой же Таня несла и пакет из аптеки, куда зашла в первую очередь, сразу, как вышла из дома. Молоденькая блондинка в накрахмаленном белоснежном халате смотрела на нее с презрением и брезгливостью, но продала и бинт, и вату, и йод, и перекись водорода. А на ее гримасы Тане было наплевать, она уже давно привыкла к такой реакции у многих встречных и научилась не обращать на нее внимания.

Так что все сложилось очень удачно. Довольная Таня свернула в переулок, немного передохнула, поставив на землю тяжеленные пакеты и канистру, снова взяла их в руки, двинулась дальше и вдруг – надо ж было такому случиться! – наткнулась почти у самого дома на своего злейшего врага Толяна, которого боялась как огня.

Вообще-то, дворников в их микрорайоне было несколько. И почти все – выходцы из Средней Азии, то ли таджики, то ли узбеки, то ли киргизы… Таня не слишком разбиралась в таких тонкостях. За свою еще совсем недолгую, но уже очень трудную жизнь она привыкла делить людей не по национальности, а по человеческим качествам. И поэтому хорошо относилась к гастарбайтерам, которые ее не трогали и часто даже не замечали. А некоторые из них и вовсе были с девочкой в приятельских отношениях, здоровались при встрече, перекидывались парой слов на ломаном русском языке. Таня даже жалела, когда очередной ее знакомый неожиданно отбывал на родину – дворники из Средней Азии почему-то очень часто менялись. Зато их единственный русский коллега никуда исчезать не собирался. Этот здоровенный детина, ростом явно за метр девяносто, отличался тупостью и удивительной, ничем не оправданной агрессивностью. Один вид Тани действовал на него как красная тряпка на быка. Едва встретив девочку, он тут же, вытаращив глаза и брызжа слюной, набрасывался на нее с руганью и кулаками. Счастье еще, что Таня бегала очень быстро и в большинстве случаев успевала вовремя унести ноги от вечно пьяного верзилы. Толян был ее кошмаром, ее настоящим мучением, и если бы не все остальные удобства жилья в полуразрушенном особняке, Таня только из-за него перебралась бы в другое место. Но здесь было так хорошо, что совсем не хотелось покидать дом – девочка знала, что другого такого она ни за что не найдет.

Так что оставалось только быть все время начеку. Но не всегда получалось. Сегодня, например. Таня уже почти подходила к своему забору, уже видела знакомый лаз, как вдруг кто-то резко схватил ее за воротник.

– Опять ты, убогая?! – ревел дворник. – Я тебе, сучке малолетней, сколько раз говорил, чтоб ты тут не шлялась?! Говорил же тебе, что если еще раз увижу – сдам в ментовку!

Он наклонился к ней, и Таня почувствовала, как резко и омерзительно несет от него перегаром.

– А где ты все это взяла? Украла небось, шлюшка! – завопил Толян, выхватывая у девочки из рук пакет и шаря в нем. – Ух ты! Да тут даже водочка имеется! Точно, у кого-то сперла… А ну, вали отсюда и чтоб я тебя больше не видел! Скажи спасибо, воровка, что я сегодня добрый, а то бы точно в ментовку сдал.

– Отдайте! Отдайте, это мое! Я не воровка! – закричала Таня и отчаянно вцепилась в его руку. Но дюжий Толян вырвал руку, а сам схватил девочку и дернул с такой силой, что капюшон ветхой куртки затрещал по швам. Потом отшвырнул Таню в сторону и угрожающе крикнул:

– А ну, катись отсюда, дворняжка, а то сейчас ментам сдам!

Он злобно посмотрел на нее, потом вспомнил о водке, подхватил пакеты и довольный, пошатываясь, пошел прочь.

А Таня лежала на затоптанном грязном асфальте и горько плакала.

Дожидаясь возвращения Тани, Стас снова улегся на топчан, поплотнее завернулся в ее одеяло и снова то ли уснул, то ли впал в забытье. Очнулся он от шума – девочка влетела в комнату, как метеор, и тут же принялась что-то сбивчиво объяснять ему, захлебываясь слезами, но Стас ничего не мог понять – ее буквально всю трясло. Нелепые шапки комком слетели с ее головы, патлы сероватых волос рассыпались по плечам.

– Что случилось? Успокойся! – призывал он, но Таня продолжала отчаянно рыдать. Тогда он не без труда поднялся на ноги, подошел к ней, крепко обнял и стал поглаживать вздрагивающую спину и растрепанную голову, чтобы хоть как-то привести девочку в чувство. Наконец Таня пришла в себя и смогла более или менее связно объяснить, что с ней произошло.