Искупление

– Ну, конечно нет! Добро – это накормить голодного. Это – каждый день помогать одинокому человеку, живущему по соседству. Это – дать денег на лечение больного ребенка. Конкретного ребенка, которому именно ты заглянешь в глаза. Именно этого ребенка, понимаешь! А не переводить деньги на «благотворительность» вообще. Все равно разворуют, – горячилась девочка.

– Знаешь, я как-то никогда об этом не задумывался… Просто считал, что делаю доброе дело, – произнес после паузы Стас.

– Я смотрю, ты о многом «никогда не задумывался», – передразнила его Таня. – Ладно, давай ужинать, лапша уже готова.

Поели молча. Таня задумалась, сосредоточенно уставившись куда-то в угол. Стасу тоже было о чем поразмышлять. Так они и сидели, погрузившись в свои невеселые раздумья, слушая завывание ветра в трубе полуразрушенного камина и глядя на уродливые тени, которые бродили по стенам от догоравшего в очаге пламени.

Так же, почти в полном молчании, прошла и ставшая уже традиционной вечерняя перевязка. После этого девочка привычно помогла Стасу одеться и заявила:

– Спокойной ночи! Не будем больше ни о чем говорить, я устала и хочу спать…

Быстро улеглась на свой матрас и засопела, а Стас все никак не мог сомкнуть глаз. А ведь она во многом права, эта малышка. Он действительно всю жизнь прожил только для себя и ни разу не помог кому-то из тех, кто по-настоящему нуждался. Он столько раз лично присутствовал на благотворительных мероприятиях, где фотографировался и давал интервью для светской хроники, говорил о добре и бескорыстной помощи, а сам, выходя из очередного отеля или ресторана и садясь в свой роскошный автомобиль, видел бездомных, сидящих у дороги, но ни разу даже единого рубля им не бросил. А теперь и вовсе докатился до того, что сидит на шее у нищей сиротки… Благотворитель, нечего сказать…

По углам комнаты сгущался сумрак, камин давно погас, но по потолку еще скользили быстрые неясные тени. Казалось, что кто-то с улицы скребется в их единственное окно – непонятно с угрозой или просто просится в тепло, пусть и такое слабое, поближе к людям…

Стас по-прежнему не знал, что ему делать дальше. Как связаться с кем-то, как просить помощи? У кого?

Ладно, пока есть возможность, надо отсидеться здесь. Пусть хоть немного подживет рана и тогда… Хотя что будет «тогда», Стас не очень-то себе представлял.

Наконец тот, кто был там, Наверху, вспомнил о нем, и Стас забылся смутным и беспокойным сном.

Глава десятая За шесть дней до Нового года

Счастливо вздохнув, Раиса откинулась на спинку удобного сиденья «Бентли» и искоса посмотрела на сидящего рядом Ильдара. Сейчас она чувствовала себя совершенно довольной жизнью. Они только что отлично поужинали в одном из самых модных ресторанов Москвы и теперь ехали к ней домой, чтобы продолжить чудесный вечер и как следует насладиться друг другом. Можно было, конечно, поужинать и дома, но Рае всегда нравилось возить с собой Ильку по всевозможным людным местам, популярным кабакам и шумным тусовкам, она просто балдела от того, с какой завистью и ненавистью бабы самого разного возраста, от молоденьких сосок-содержанок до старух в бриллиантах, смотрят им вслед и перешептываются у них за спиной. А уж когда их совместная с Ильдаром фотография попадала в светскую хронику, это и вовсе становилось для Раисы настоящим праздником. Да, она не стеснялась выставить напоказ своего молодого любовника, более того, даже хвасталась им. И было чем – не каждой удается отхватить себе такого красавчика. Тем более что ему всего двадцать четыре года, а ей… Ну да неважно, сколько ей лет. Это никого не касается. Слава богу, она, Раиса, не кинозвезда и не эстрадная примадонна, и точная дата ее рождения широкой публике неизвестна. Кстати о примадонне. До вчерашнего дня Рая всерьез подумывала о том, не сделать ли Ильку официальным мужем, но после свадьбы Пугачевой с Галкиным это, конечно, будет уже не то… Все скажут, что она, Рая, подражает Алле. Хотя, с другой стороны – и черт с ними, пусть говорят, хоть обговорятся. Зато она еще крепче привяжет к себе Ильдара. И заодно решит некоторые чисто прозаические вопросы…

Меж тем тот, кому были посвящены все ее мысли, глядел в окно, и его чувственные пухлые губы капризно кривились. Рая тотчас это заметила и прильнула к любовнику.

– О чем ты думаешь? – проворковала она, лаская его шелковистые кудри. Ильдару всегда хотелось стричься покороче, он считал, что с длинными волосами у него недостаточно мужественный вид, но Раиса настаивала на том, чтобы он носил вот такие вот локоны до плеч. «Зайка, меня с ними за голубого принимают!» – жаловался Ильдар. «Ничего, в наше время это – комплимент, – отшучивалась Раиса. – Сейчас все голубые – красавчики. И наоборот. Чуть ли не все красавчики – голубые. Ты у меня единственное на всю Москву исключение».

– Да вот, думаю, какого черта мы с тобой в праздник в Рашке торчим, – ответил на заданный вопрос Илька. – Так достала уже эта грязь, этот совок, этот быдлятник… Почему мы никуда с тобой не поехали?