Искупление

Я наблюдал за процессом передвижения вместе со всеми. Но меня сия картина как-то не тронула. Когда я зашёл на крышу в прекрасном расположении духа, я даже думать забыл про Катю. В течение вечера не вспоминал о ней, потому что мне — признаюсь со всей откровенностью — было по…й. Я даже забыл, что она существует.

Но чего у Кати не отнять — она являлась обладательницей фантастического тела. Увидев это тело, укутанное в короткое обтягивающее платье, я вспомнил всё. Каждый уголок. Я избороздил это тело полностью. И хоть само появление Кати меня мало тронуло, воспоминания нахлынули. Прекрасные воспоминания.

— Извините за опоздание, — Катя нагло припарковалась возле нашей неожиданно притихшей компании. — Нужно было привести себя в порядок… Можно мне шампанского?

Кто-то подсуетился и налил девушке в бокал. Она взяла его, поблагодарила и подняла над головой.

— Я хочу сказать, — её демонические глаза принялись буравить меня. — Что верю нашему лидеру. У него всё получится. Я знаю, что он хочет, чтобы мы стали лучше. Что приложит для этого все усилия. И мы должны помочь ему. Помочь все вместе. И я очень надеюсь, что наш лидер, какую бы консту не решил возглавить, найдёт в ней место для меня. За него!

Катя подняла бокал и выпила. Но за ней последовали далеко не все. Я же стоял абсолютно охреневший. Хоть я уже не думал о девушке с той ненавистью, с которой ломился в её дверь ранее; хоть достаточно остыл и относился больше с безразличием, чем испытывал эмоции, её выступление меня озадачило. Она что, реально думает, что после случившегося сможет помириться, спровоцировав ностальгию по телу? Она что, думает, что я бесхребетный слюнтяй, с которыми она привыкла иметь дело? Ладно, может быть, я мог бы стать слюнтяем, если бы к самому себе относился с меньшим уважением. Но я себя всегда высоко ценил и никому не позволял собой манипулировать. Мне было больно, да. Недолго, но больно. И я не мазохист, чтобы наступать на те же грабли.

Я уже было хотел вежливо донести до Кати, что в моей группе она появится только после дождичка в четверг, как случилось нечто совершенно неожиданное. Такое, чего раньше нельзя было представить даже в малярийном бреду.

Вика, с хмурой миной на лице наблюдавшая за модельной походкой, неожиданно выхватила бокал с красным вином из рук Стаси. Мгновение — и выплеснула всё содержимое этого бокала прямо в лицо с идеальным макияжем.

— Тварюка! — добавила она в качестве комментария.

А затем, пока охреневали все, — даже полностью отрубивший музыку диджей — повернулась ко мне, встала на цыпочки и губами прикоснулась к губам. Пухленькие губки были тёплыми и мягкими. Они настойчиво требовали моего внимания, пытались расшевелить и раскрыть мой рот. Я почувствовал, как язык девушки прорывается сквозь зубы. Но я был настолько шокирован, что не ответил на её поцелуй. Не знаю, смог бы ответить в другое время в другой ситуации. Не знаю, смог бы ответить вообще, или сказал бы те же слова, что сказал Вивиарис — предложил бы остаться друзьями. Я не знаю, как бы поступил.

Но конкретно сейчас я не ответил никак. Я стоял, как оловянный солдатик с выпученными глазами, и смотрел то на измазанное лицо Кати, то на нахмурившееся лицо Вики. Вика ждала от меня хоть какой-то реакции на её смелость в течение нескольких секунд. Но, видимо, ничего не увидела в моих глазах. Она прекратила тянуться, нервно облизала губы и осмотрелась. В тишине молчали все. Даже Николай со Светланой.

Лицо Вики покрылось красными пятнами. Девушка словно поняла, где находится. Где находится и что произошло. Не говоря больше ни слова, она поспешила в сторону выхода и скрылась в нём. Были слышны лишь торопливые шаги по ступенькам.

— Ну, пи…ц, — обречённо выдохнул я и провёл рукой по морде. Я полностью контролировал себя, а потому бросаться следом и признаваться в любви, не собирался. Но понимал, что обязательно наступит время, когда придётся во всём разобраться.

А затем я перевёл взгляд на Катю. Она мне напомнила себя любимую, когда недолго работала парализованной статуей. Тогда волшебница Вивиарис знатно понизила планку Катиного высокомерия. Сейчас она тоже получила по полной. Но теперь и её лицо, и её платье были испорчены. Теперь она получила от той, от кого ни только такого поступка не ожидала, но и никогда не считала за конкурентку. И это, наверное, было куда унизительнее.

Не знаю, что со мной произошло. Я смотрел на красное пятно у декольтированной груди, смотрел на потёкшую тушь, на удивлённые глаза и стекавшее по губам вино. Смотрел и не смог себя сдержать.

— А-ха-ха-ха-ха-ха! — беспардонный смех вырвался из моих уст. Я смотрел на Катю, изучал её лицо и бешено хохотал. Прямо как Паниковский, когда тот смотрел на гири. Я смеялся, бил себя по коленям и не мог остановиться. Картина перед моими глаза была просто прекрасна. Она была восхитительна.

За моей спиной кто-то смешно хрюкнул. Я не мог рассмотреть хрюкальщика, потому что сложился пополам. А когда разогнулся, Катино лицо перестало демонстрировать вселенский шок. Оно стало таким, какое я уже видел — злым и мстительным.