Искры гнева (СИ)

— Я не стану входить в дом, — ответил я, — пусть кошель вынесет моя мать, я хочу убедиться, что с ней все в порядке. И только тогда я отдам то, что ты хочешь.

Такой ответ Хоргусу явно не понравился, он нахмурился и произнес:

— По-твоему, я идиот? Думаешь, не понимаю, что ты задумал? Или ты заходишь, или я прикончу твою мать, а затем оттащу тебя в подвал и буду пытать так, что ты собственное имя забудешь.

— А где гарантии, что ты не сделаешь это после того, как я тебе все отдам? Мне вот не кажется, что ты нас не убьешь, как только получишь сокровища?

При упоминании сокровищ глаза Хоргуса алчно сверкнули, в своих мыслях он уже стал богаче в десятки раз. Я же попросту тянул время, все что мне нужно, это убедиться, что Эл в безопасности и увидеть кошель-тайник. Как только он его покажет, я его убью и верну свое.

Хотя, я мог поступить и иначе, такая мысль всплывала в голове. Я мог уйти сейчас, затем встретиться с Альварой и рассказать ей обо всем, что здесь творится. Вот только все это непозволительно долго, я не мог оставить здесь Эл даже на час.

— Хорошо, — подумав, наконец ответил Хоргус. — Поступим так — ни мне, ни тебе. Ты увидишь свою мать, но она не выйдет, а останется с нами, чтобы ты чего не удумал. Я сброшу тебе кошель, и ты все достанешь и оставишь здесь на лужайке. Как только ты это сделаешь, я отпущу твою мать, и вы уйдете.

Да-да, конечно. Если бы я это сделал, ты бы нас тут же убил. Но вслух этого я, конечно же, говорить не стал, а сделал вид, что поверил. По крайней мере с таким раскладом уже можно работать.

Через несколько минут на балкон вывели Эл. И я снова ее не узнавал. Сколько ни вглядывался в тощее со шрамами бледное лицо, разум отказывался верить, что это она. Цветущая, еще молодая, красивая Элайна не могла так выглядеть.

Эл же меня узнала, на ее непривычно большие из-за худобы глаза навернулись слезы. И только тогда я увидел до боли знакомое выражение лица женщины, которая меня вырастила. Оба сердца сжались от боли при взгляде на нее. Чертовы мрази, как только я закончу, я сожгу это место дотла вместе с его хозяином.

— Это твой сын? — поинтересовался у Эл Хоргус.

Она затравленно посмотрела и медленно кивнула.

Мужчина, который привел Эл на балкон, достал нож и приставил к ее горлу. Сама же Эл на удивление держалось стойко и где-то даже безразлично, словно бы и не замечала ножа. Только крупные слезы все стекали и стекали по ее серым болезненно запавшим щекам.

— Ну, тогда приступим, — Хоргус расплылся в мерзком довольном оскале, а затем небрежно вытащив из рукава халата кошель, швырнул мне его с балкона.

Кошель был грязным и потрепанным, совсем потерявшим прежний благородный вид. Я медленно поднял его с земли и запустил туда руку, демонстрируя, что тайник пропускает меня внутрь.

Хоргус застыл в предвкушении, заулыблася. Его человек, державший в заложниках Эл, тоже расслабился, он с интересом уставился на происходящее — кисть его руки слегка опала, рука ослабла и отстранилась от шеи Элайны на достаточно безопасное расстояние. Он вытянул шею, чтобы получше разглядеть, что же я там достаю, прямо-таки подставляя голову под удар.

Я присел на колено, нащупав рукой в тайнике тяжелое ожерелье. Второй рукой я потянулся к кинжалу за поясом. Медленно достал ожерелье из кошеля, оно засверкало на солнце алмазными переливами, заставив врагов окончательно потерять бдительность.

Первый кинжал полетел аккурат в глаз тому, кто держал Эл. Мое движение было настолько быстрым, что тот даже не понял, что произошло. Вот мгновение назад он заинтересованно таращился на сверкающую россыпь алмазов и вдруг начал заваливаться назад. Хоргус оказался смекалистее, сразу понял, что что-то не так, и бросился было с балкона в дом, но второй кинжал догнал его и вонзился в затылок, опрокидывая на пол. Убить мне его не удалось.

Но здесь пришла на помощь Эл. Без промедления она выхватила нож у убитого мужчины и с остервенением набросилась на Хоргуса. Сцена была откровенно зверская даже для меня повидавшего немало убийств. Эл вкладывала в удары всю накопившуюся злость, всю ту боль, что он ей причинил. И била, и била, и била, даже тогда, когда ненавистный ей человек перестал подавать признаки жизни.

В доме еще оставались парни Хоргуса. Что происходило там наверху они видеть не могли, но сразу начали действовать, выскочив на улицу.

— Ваш хозяин мертв, уйдите, и я не причиню вам вреда, — сказал я, доставая меч.

Несколько парней в непонимании оглянулись, чтобы убедиться в моих словах. Но там стояла только Эл: с ликующей улыбкой устремившая взгляд вдаль, с головы до ног забрызганная кровью, и кажется разумом совсем не присутствующая здесь.

К сожалению, парни меня не послушались, явно решив, что преимущество на их стороне — их было пятеро. Нет, в глазах некоторых читался страх и неуверенность — ребятам, по всей видимости, не приходилось участвовать в серьезном сражении с равным противником и кроме как давать тумаков попрошайкам, да истязать беспомощных женщин они ни на что не способны. И все же никто не посмел отступить.