Искры

Слезы не дали договорить добросердечному шатахскому парню, которого мы видели еще отроком, когда он на кухне своего господина боролся с Фархатом. Теперь он уже взрослый молодой человек, но давней простоты своей еще не утерял.

Он стал расстегивать пуговицы на груди. На голом теле показалась коротенькая цепочка, на которой висело колечко с ключиком, напоминавшим крест на груди верующих.

— Примите ключ, господин! Блаженной памяти сказал: «Спрячь этот ключ, Рашид, до его приезда и только ему можешь вручить». Теперь, слава богу, вы здесь, возьмите ключ.

Господин взял ключ.

Молодой человек достал из-под кровати старый длинный ящик из орехового дерева, окованный железными ободками.

— Ключ от этого ящика, — сказал он. — После смерти покойного я, бог свидетель, ни разу не открывал, чтоб посмотреть, что в нем.

— Совершенно уверен в этом, — ответил господин и, подойдя к ящику, открыл его.

Ящик был полон исписанной бумагой, большими и маленькими тетрадями. Среди рукописей находились неоконченные романы, повести, стихотворения, были также совершенно законченные труды.

Высокая женщина, печально осматривавшая трогательные принадлежности мрачной кельи, при виде бесчисленных листов, в беспорядке брошенных в ящик, не могла удержаться от слез. Это были труды горемычного армянского поэта. Дрожащими руками взяла она, как святыню, одну из тетрадок и долго, с напряженным вниманием смотрела на незнакомые буквы. В это время вбежали дети.

— Папа, — воскликнула маленькая Ануш, — ты обещал научить нас читать по-армянски, когда будем в Армении; дай нам всем по одной тетрадке, мы будем учиться по ним.

— Прочтете, когда будут напечатаны, дитя мое, — ответил отец.

— А будут ли напечатаны? — спросила дама.

— Будут…

Рашид рассказал, что в последнюю ночь покойный попросил затопить печь. «Нужно перебрать эти бумаги…» — сказал он.

— Я поставил ящик возле него, он просматривал бумаги и некоторые из них бросал в огонь. Но, не докончив этой работы, он скончался… Последняя книга еще не догорела, я вынул ее из печки, положил с другими книгами и запер ящик. Этим я, конечно согрешил, пошел против его желанья. «Быть может, — подумал я, — понадобится эта книга. Покойный не мог написать ничего дурного. Ах, сколько он писал!.. Будто знал, что долго не проживет…».

Господин взял полуобгорелую книгу, перелистал и, обратившись к слуге, сказал:

— Да, конечно, понадобилась бы, если б огонь не уничтожил большую часть ее.

Это была история армянской церкви, которую давно намеревался написать покойный.

Господин собрал все бумаги, лежавшие на письменном столе, уложил в ящик, запер. Платок покойного с последним кровавым пятном спрятал на груди…

Потом он обратился к слуге:

— За твою верность, добрый Рашид, получишь вознаграждение от меня. Ты сберег сокровище, очень ценное для нашего народа. Это сокровище заключается в деревянном ящике. Возьми его, пойдем со мною.

Потом он обратился к иноку.

— Весьма благодарен, святой отец, что дали возможность сохранить в целости все, что принадлежало покойному. Как вы видели, я беру с собою только бумаги его, а все имущество оставляю вашему монастырю.

Лицо инока засияло от радости. Господин вручил ему пакет и сказал:

— Прошу принять от меня этот пакет; часть оставьте себе, на остальные деньги поставьте надгробный памятник на могилу покойного.

Инок с благодарностью принял деньги, спросил:

— Какую сделать надпись на памятнике? Покойный так долго жил в монастыре, но мы его имени не знали.

— Не надо писать ничего, — ответил господин, — прикажите выдолбить лишь крест.

— Царство ему небесное!.. — перекрестился инок.

Рашид взял ящик. Слезы градом катились из глаз его, когда он расставался с мрачной кельей, в которой жил его господин, где каждая вещь напоминала любимого, обожаемого человека. Выйдя из монастырских ворот, он обнял инока, приложился к его руке. Видно было, что эти последние представители некогда многочисленной монастырской братии жили в полном согласии.

Ящик уложили в экипаж; все уселись, извозчик поскакал по Мушской дороге.

Этот господин был Аслан, которого теперь называли доктором Сасунян, а высокая американка была его жена. Она была дочерью одной богатой вдовы, которая в Нью-Йорке усыновила Аслана, в чьем доме он провел студенческие годы. Он полюбил ее дочь, дал слово жениться на ней. Долголетняя разлука не охладила их любви. Девушка дала клятву ждать его возвращения в Америку.

Поехав в Индию, Аслан исполнил важные поручения товарищей, а затем отправился в Америку и обвенчался с любимой девушкой. Теперь он ехал в Муш на должность городского врача.

Наши записки представляют собой описание. Множество лиц предстало пред нами и скрылось за завесой. Из их жизни и деятельности мы взяли лишь наиболее существенные черты. Если б мы проследили до конца деятельность каждого, нам пришлось бы написать и третий том. Последнюю нашу книгу мы начали Асланом, Асланом же опускаем занавес последнего акта.

ПРИМЕЧАНИЯ

Двухтомный роман «Искры» классика армянской литературы Раффи выдержал десять изданий на армянском языке, как в нашей республике, так и за рубежом.