Искривленное пространство

Антон подошел к Наталье, за ним шагнул пожарник, ярче освещая застывшее в неестественной позе тело.

Сухов почувствовал под ногами вязкое месиво. Посмотрел на пол, чтобы не видеть того, что осталось от Натальи. Он стоял на какой-то грубой тряпке, пропитанной влагой. Поднял взгляд: дверцы шкафа открыты, все, что было в нем, выброшено на пол и на стол возле окна.

Очевидно, Наталья старалась погасить огонь. Но почему вдруг все загорелось?.. Существует же автоматическая противопожарная система. От старых книжек с бумажными страницами ничего не осталось. А библиоскопы тоже, пожалуй, вышли из строя. Блоки памяти не выдерживают большой температуры. В комнате стоял мерзкий тошнотный запах мокрого пожарища и горелых волос. Что же здесь произошло?

— В какой вы квартире живете? — спросил вдруг пожарник.

Антон ответил.

— Вы ее хорошо знали? Понимаете ли, здесь такое дело… Очень похоже на самоубийство. Противопожарное устройство сознательно заблокировано. Точнее — выведено из строя…

Антон долго молчал, потом направился к выходу, высоко поднимая ноги, хотя ботинки уже промокли насквозь, на пороге повторил номер своего помещения и добавил после паузы:

— Это на пятом этаже.

Пожарник посветил ему, чтобы он не споткнулся в коридоре о валяющийся стул.

— У вас, случаем, нет запасной вилки? — спросил другой пожарник, когда Антон выходил на лифтовую площадку. — От температуры здесь все лампы лопнули или, может, кто их специально…

Сухову показалось, что он теряет сознание. Не задумываясь, есть ли у него дома запасная виолевая лампа, тяжело выдохнул:

— Нет, — и поплелся к лифту.

Войдя в свою квартиру, долго, как-то неумело переобувался. Проходя мимо детской комнаты, споткнулся о пушистый коврик перед дверью, потерял равновесие и упал. Разбудил сына, но скорее всего, тот и не спал еще.

— Это ты, папа?

Антон, услышав голос Витасика, зашел в комнату.

— Да, это я, сынок.

— Опять ты поздно… Включи свет.

— Не нужно, Аленка проснется. И тебе давно пора спать.

— Папа, ты не брал дистанционный пульт от Антика?

— Нет, не брал. А ты занимался сегодня математикой?

— Да… Но без Антика очень скучно. Ты не знаешь, куда мог задеваться пульт?

— Не знаю… Спи. И пусть тебе снятся хорошие сны. Пусть приснится, что ты летаешь…

— Не буду выбирать такой сон.

— Почему?

— Не хочу летать во сне. Хочу по-настоящему.

— Со временем полетишь и по-настоящему, Витасик.

— Полечу. Я сделаю себе такие… такие… Нет, не крылья, а… знаешь…

«Когда-то и я мастерил себе воздушный шар, чтобы самому полететь по-настоящему. Когда это было? Вроде вчера, или приснилось? Вчера приснилось. Посреди двора стоял проволочный каркас, и все спотыкались о проволоку…»

— Я сделаю себе такие аккумуляторы, они поднимут в небо.

— Аккумуляторы не смогут поднять тебя в небо. Но когда-нибудь, Витасик, ты… сделаешь все как следует… Спи…

— Зачем ты вошел к ребенку? И не стыдно тебе?! Сам живешь, как перекати-поле, и ребенка приучаешь.

— К чему приучаю, Вероника? Витасик не спал.

— Ты негодяй, — бесстрастно произнесла жена и зевнула. — Твоя операция давно закончилась. Я звонила в клинику. Ты думаешь лишь о себе.

Сухов стиснул зубы.

— Спи, сынок. Нужно спать.

Он знал, что Вероника не спросит его о том, где он был. Знал, что несколько дней они вообще не скажут друг другу ни слова, притворяясь умиротворенными и внутренне спокойными.

«Собственно говоря, вовсе не притворяясь. Каждый из нас действительно уймется. Равнодушие? Усталость? Разочарование? Что-то иное или все сразу? Но как она может спокойно стоять иа пороге комнаты, зевать и при ребенке обзывать меня…»

— Наталья сгорела, — сказал чуть слышно.

— Какая Наталья? — невозмутимо переспросила жена, лишь удивленно подняв брови.

— Наталья из нашего подъезда.

— Когда?

— Я только что из ее квартиры. Пропусти меня. Я смертельно устал и хочу спать.

Сухов медленно вошел в свою комнату, не глядя на жену и ничего больше не говоря.

5

Может, было бы лучше, если б ты меня меньше любил, Зевс?

Лучше бы ты меня вообще не любил!

Я совершенно обессилена твоей любовью, мой великий Повелитель.

Я умираю.

— Ну где же он? — произнес Витасик почти в отчаянии, обыскав все закоулки. — Не может быть, чтобы он просто так потерялся.

«Не может быть, но может статься», — подумал Антик.

Витасик, словно услышав эту непроизнесенную фразу, выглянул изпод кровати и, уставившись на Антика, сердито заговорил:

— Тебе-то что. А мне каково? Велели, чтобы из комнаты не смел выходить. Скука какая! — Мальчик вдруг сменил тон и умоляюще закончил: — А может, ты и без него сумеешь?