Искрящее сердце

Пугаться или дичиться своего положения она не собиралась. Ничего неприличного в нём не было, она работала на хозяина, чтобы обеспечить семью (пусть даже понятия не имела, кому именно уходят её деньги) и если бы не момент с контрактом на жизни, оставила бы всё, как есть. Ведь таскаться от одного родственника к другому, смотреть на их недовольные физиономии так же приятно, как содержаться в рабстве.

В общем, Машу почти всё устраивало, даже то, что Шуваль не пытался никак «влюбить» её в себя. И более того – как будто сам забыл, что ему это нужно. Болтали, конечно, что он чем-то очень занят, но это всё отговорки, понятное дело.

– Я? – Без тени сомнения переспросила Машка, на которую внезапно напало шкодливое настроение. – Невеста я его, разве непонятно?

Высший не нашёлся с ответом, только хлопнул два раза глазами и ушёл в спальню, откуда вернулся с милостивым позволением на посещение царской персоны.

– Добрый день, господин! – Съехидничала Машка, пройдя в спальню и сложив руки на животе, как заботливая матушка.

– И тебе привет.

Впрочем, шутить сразу перехотелось. Он выглядел плохо, даже очень плохо. Лежал под тонким одеялом неподвижно и почти не выделялся на белых простынях. Волосы были мятые, глаза мутные, словно сонные.

Раньше она не видела его спальню. И никогда бы не подумала, что Высший может жить так скромно – тут не просто минимализм, тут только жалюзи на окнах и кровать. Ну, ещё крошечный столик у кровати с бутыльками и таблетками.

А мне чего, жалко его? – подумала Машка. И никогда не призналась бы, что такой Шуваль: домашний, простой, куда ей ближе, чем выряженный франт, которым тот щеголяет по городу.

Но не будем забывать, что он заключил контракт на жизни, не изволив испросить разрешения! Машка отвела глаза.

– Ты пришла меня навестить? – довольно слабо спросил он. Его руки лежали поверх одеяла: тонкие длинные пальцы, матово-белые ногти.

– Нет, скорее узнать.

– И что же?

– Да вот… положены ли мне какие-то выплаты? Я же недёшево обошлась твоему кошельку?

Заминка.

– Да, недёшево.

– Хотя до сих пор не знаю, кому из родственников повезло.

Заминка.

– Они торговались, как львы.

– Так вот, мне бы хотелось часть на личные расходы. Я же не могу совсем без денег.

Заминка.

– Хорошо.

– Хорошо? Даже уговаривать не придётся?

– Не придётся. – Он кисло улыбнулся. – Только обидно как-то, что ты из-за денег пришла, а не проверить, не подыхаю ли я тут.

– Ну извини, как ты, так и я… Если бы с самого начала наше знакомство сложилось…

Он дёрнул рукой, как будто хотел остановить и неожиданно зашипел. А потом мелко и часто задышал, прикрывая глаза. Невероятно, но его кожа стала ещё светлей.

Машка нахмурилась и вдруг подбежала к кровати, где сбилось одеяло. Его руки снова дёрнулись в защитном жесте, но она бесцеремонно подняла одну из них и откинула край одеяла.

И не смогла сдержать вскрика.

На его боку был шрам длинной сантиметров в двадцать, свежезашитая рана, покрытая слоем медицинского клея. Мало того, его живот и бока были просто усеяны шрамами – толстыми и тонкими, старыми и новыми.

Дело в том, что мага, а особенно Высшего, легче всего убить ударом в живот или хотя бы в бок. Всё остальное у него хорошо защищено матерью волшбой – целясь в горло, например, пятьдесят процентов вероятности, что случайно промажешь, а остальные пятьдесят – что нож в руках окажется тупым и не причинит жертве вреда. Неизвестно, почему так, но убить мага наверняка можно только воткнув ему нож в живот.

Судя по зрелищу, Шуваля действительно хотели убить, по крайней мере пытались, причём неоднократно.

И оказывается, осторожничал и заминался во время разговора он вовсе не потому, что думал над ответом. Он просто пытался совладать с болью.

– Позвать кого-нибудь? – Сглотнув, пролепетала Маша, не в силах отвести глаз от его раны. Швы, похоже, разошлись.

Шуваль, стискивая зубы, кивнул.

Выскочив из спальни, она дрожащим голосом попросила Высшего зайти к Шувалю и вышла в коридор. Горло перехватывало от жалости и страха.

Только сейчас Машка поняла, что всё очень и очень серьёзно. Что шутки кончились. Он не врал, когда говорил, что его хотят убить.

Ни единым словом.

***

Немного успокоившись, Машка поняла – ничего не остаётся, кроме как заняться поиском информации. Раз дела обстоят так, что его могут убить в любой момент, значит, нужно попытаться понять, кто, зачем и как сделать, чтобы не убили.

Но где её найти, эту информацию? Разве что выбраться из квартиры наружу.

Маше бы хотелось, чтобы ей запретили выходить на улицу, но никто ничего такого не запрещал. Однако денег не было даже доехать до Долли, а пешком идти уже холодно, поздняя осень всё-таки, да и лень. Да и вряд ли та расскажет что-нибудь новое. Машка сомневалась, что подруга обладает информацией в отношении Шуваля.

И вообще ей было лень всё. Приближалась зима и Машка в это время всегда засыпала, прямо как медведица. Не хотелось ничего делать, ни на шопинг, ни путешествовать, вообще носа на улицу высовывать.