Исключение из правил

Настя глубоко задышала и заставила себя успокоиться. Лично к ней сюда никто не приедет. Никто из тех, кого она не хотела бы видеть. Никто.

Внешне спокойно она прошла в калитку рядом с воротами. Охранник смотрел какое-то видео на своем телефоне. Глянул на Настю и снова уткнулся в экран.

– Дядь Лёш! – окликнула его Настя. – Кто приехал-то?

– Какие-то спонсоры, – отозвался охранник, не поднимая головы. – Не вникал.

Спонсоры – это нестрашно. Можно расслабиться.

Настя поднялась на крыльцо, заскочила в вестибюль – и наткнулась на воспитательницу.

– Давай к директору, живо. – Екатерина Васильевна, среди детдомовцев просто Катерина, махнула рукой в сторону узкого коридора.

Настя кивнула и повернула налево. Визита к директору она не боялась: обычно он звал поговорить, а не отругать.

Говорят, у старого директора кабинет был на втором этаже, большой и шикарный. Новый сделал там кинозал. Поставил диванчики, огромную, подаренную спонсорами «плазму» и распорядился, чтобы три раза в неделю показывали кино – один раз для старших и два раза для младших. Можно и свое кино посмотреть, с флешки, только вместе с воспитателем. И не ужастик. Ужастики директор запретил.

Себе директор оборудовал бывшую подсобку в тупике узкого коридора. Он вообще был странный, этот директор.

Его назначили прошлым летом. Настя не знала старую директрису, Марью. Ее так звали между собой и ребята, и воспитатели – без отчества. Но не потому, что несерьезно к ней относились. Наоборот. Ее боялись. Воспитатели часто вздыхали, что новые порядки слишком вольные и что «при Марье такого не было». Пожилая директриса не хотела уходить на пенсию, ее «ушли» только после того, как она практически полностью потеряла слух. Глухота не мешала начальнице знать все про подчиненных и держать воспитателей в строгости. Они ничего не могли разрешить «на свой вкус» – выполняли только то, что велела Марья. Никаких послаблений в режиме, ни для кого. Настя очередной раз порадовалась, что не застала эти порядки.

Нового директора не назвать молодым, но и до пенсии ему далеко. Невысокий, коренастый, коротко стриженный, он напоминал полковника из американских фильмов. И вопросы решал так же – четко и по-деловому. Когда Настя заявила, что не поедет на детдомовском автобусе в школу, директор подумал немного, постукивая карандашом по столу, и сказал:

– Значит, так, Голованова. Назначаю тебе испытательный срок. Неделю ездишь сама. На занятия не опаздываешь, после уроков сразу возвращаешься и отмечаешься у Екатерины Васильевны. Справишься – пожалуйста, катайся троллейбусом, если тебе так приспичило.

Он даже не спросил, что ее в автобусе не устраивает. Насте это понравилось.

Так же решился вопрос с прогулками. Каждый раз назначали время, к которому Настя должна возвращаться, и, пока она не опаздывала, вопросов не возникало. Настя знала, что Катерина звонила Тохиной бабушке, и относилась к этому спокойно. Должны же воспитатели проверить, не к маньяку ли Настя зачастила. Однажды она даже видела бабушку Антона в детдоме, но не забеспокоилась по этому поводу. Взрослым надо все разузнать, они без этого не могут. Стыдиться Насте было нечего. Она не воровала, не сбегала из интернатов (хотя иногда очень хотелось, но куда?) и даже почти не дралась. Поэтому она спокойно выполняла свою часть договора и делала вид, что о переговорах между взрослыми ей неизвестно…

Не только Настя выходила «за территорию». Такой же договор директор заключил и с другими ребятами. Но там все быстро закончилось. Фёдор, парень из Настиной группы, получил разрешение ходить к однокласснику, они там программированием занимались. Однажды он опоздал – и засел в детдоме на месяц. Вышел – сразу же опоздал снова и еще месяц «без увольнительных» получил. А Маринка – она училась в девятом – отпросилась на день рождения к однокласснице. Ее отпустили до отбоя. Она пришла около полуночи и пыталась спрятаться, забившись в туалет. Но дежурная воспитательница все равно унюхала запах спиртного и, конечно, донесла директору. Больше Маринку в вечерние гости не отпускали.

Настя смотрела, как ребята один за другим прокалывались и теряли право на ослабление режима. И удивлялась человеческой глупости. В детдоме было четыре группы, которые здесь назывались «семьи», в каждой по пятнадцать человек. Право на выход в город до ужина получали те, кому исполнилось четырнадцать. Правда, для долгого отсутствия должна быть причина: гости, больница, кино, кружок или еще что-то осмысленное. Шатание «просто так» директор не приветствовал. Сложнее всего было с друзьями: без повода на целый день могли не отпустить, все зависело от настроения воспитателя. Настя старалась отношения с воспитателями не портить, и ее часто отпускали «так». Сегодня Катерина прицепилась, и пришлось придумать больницу…