Исключение из правил

– За добро хочу отплатить добром. Обещаю, тебя никто не обидит.

– Мне не нужно ничего, – прошептала и только сделала шаг в сторону ресторана, как услышала:

– Моя дочь… была триадой.

Застыла на месте, не ожидая таких слов. Не поворачивалась, ожидая продолжения.

– Я понимаю… твой страх, волнение и не хочу, чтобы ты пострадала.

– Ваша дочь… пострадала?

– Э… – Александр замялся, – нет. Наверное. Она сейчас работает со следарами. Очень талантливая, – говорил с грустью, дергая пальцами свой пиджак. Удивительное дело, но сейчас он мне не казался страшным и пугающим. Скорее стариком… со своими слабостями и проблемами.

– Но почему? – не могла успокоиться, желая понять. Говорил с таким теплом о дочери, что совсем не вязалось с увиденным и услышанным.

– Я… отказался от нее… и предал. Да, я дважды допустил ошибку. В детстве, считая ее слабой… без зверя. Я не мог смириться с ее слабостью, ведь единственный мой ребенок, и отправил в интернат. Позже, спустя годы она вернулась, но я все также был слеп, считая ее ничтожеством. А потом… на дом напали. Я нашел свою жену и дочь в подвале. На кровавом полу лежала моя любимая женщина, а Лидия ее обнимала. Она обнимала ее и что-то шептала, а волосы… поменяли цвет, стали черно-белыми. И еще… над ней я видел… морду белой волчицы. Я… решил, что это она убила ее, и хотел уничтожить, но мне не дали. Черный следар забрал ее…

– Он… – со страхом начала, тут же выдыхая, когда мужчина повел головой.

– Тогда мне было все равно, а через неделю я увидел его вновь. Он сказал, что Лидия триада, очень сильная, рассказал, что она хотела помочь… спасти Элеонору. Тогда я был раздавлен, не мог поверить, что так поступил с единственной дочерью. На мои просьбы переговорить с ней, увидеть, следар отказал.

Стало грустно. Очень. Оказывается, триадам несладко живется на этом свете. Мы получаем дар и проклятье одновременно. Медленно обернулась и спросила:

– Она вас простила?

– Нет. Больше мы с ней не виделись. Я хотел поговорить, но Лидия отказалась. Прошло пять лет, но я так и не смог попросить прощения.

– Но вы…

– Я надеялся, а потом… смирился. Время шло и я… забыл, пока не увидел тебя. Ты мне так напомнила ее.

– Почему вы считаете, что я триада?

– Я видел твою белую волчицу. Она сквозь дым смотрела на меня… как тогда. Теперь я знаю…

– Я ничем вам не могу помочь.

– Ты уже помогла… своим сердцем. И я хочу отплатить. Хоть раз в своей жизни. Позволь мне, – он просил, что было дико мне. Неужели так хочет помочь?

– Мне очень хочется, чтобы вы увиделись с ней.

– Я верю, что так и будет, но сейчас хочу сделать хоть что-то хорошее для той, кто столько же пережил, как Лидия. Может, и ей так помогут. Я сделал ей очень много зла, презирал, обижал… незаслуженно. Не понимал, почему у меня, сильного волка, такая никчемная дочь. На мою ярость она лишь презрительно смотрела на меня. И с тобой повел себя не лучше.

– Все хорошо.

– Да, но я хочу, чтобы ты занималась тем, что так любишь, не переживая, что тебя будут презирать. Так что? Согласна?

– Я? – сглотнула и вдруг поняла, что хочу этого. В ресторане я как проклятая работала, но меня не унижали, как здесь. Облизнула губы и прошептала: – Буду рада работать у вас. Только бы хотелось выходные…

Он как-то смущенно улыбнулся, показывая зубы, и кивнул:

– Обязательно. И завтра тебя жду.

– Спасибо, – прошептала, чувствуя, как мое настроение взлетает вверх. Даже не думала, что Будаев подойдет ко мне.

– Документы у меня. Их никто не забирал, поэтому достаточно только твоего сообщения, что уходишь на прежнее место работы, которое назначено советом. И не думай, своего мнения не поменяю. Только вот не знаю, как альфа отреагирует.

Вспомнила, как эти три дня общалась с Назаровым, и кивнув, проговорила:

– Он не будет против. Главное – чтобы вы не передумали.

– Я дал слово и завтра жду на работу своего нового повара. Без опозданий. За это снимаю десять процентов. Договор завтра с утра подпишем.

Кивнула и пошла к лестнице, чувствуя себя счастливой. Даже не могла описать моих эмоций. Да, там простое кафе, но именно там чувствовала себя свободнее, чем в этих хоромах. И к тому же здесь меня считали подстилкой Назарова, что было невыносимо. И ведь все знали, что секса у нас не было, но для сплетников это не аргумент.

Но теперь все налаживается… Хотелось думать, что все будет хорошо.

* * *

Через двадцать минут я вышла из ресторана с улыбкой. Да, я больше здесь не работала, что очень радовало. Мне вручили конверт, в котором была небольшая сумма, но я считала, что ее не заслужила, о чем сказала, но управляющий рявкнул, что просто так никому ничего не дарит. И все же была убеждена, что получила деньги только по одной причине – чтобы Назаров не сделал неправильных выводов. Управляющий несколько раз за это время уточнил, что послужило толчком для моего решения и, убедившись, что я возвращаюсь на прежнее место, спокойно выдохнул и поблагодарили за работу. Сухо, но с фразой, что если поменяла решение только из-за направления, поступившего из универа, он может договориться, чтобы там не работала.

Вежливо отказалась и ушла.