Исключение

– Андерс, у меня не было… никакого любовника, – слабо сказала Лида.

От волнения у нее скрутило живот, и она поспешила в ванную, чтобы распрощаться с праздничным ужином.

– Ты в порядке? – спросил Андерс. Теперь он выглядел обеспокоенным.

Она кивнула. У нее не было сил говорить, и она достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги.

– Прочитай, – сказала она.

Он развернул и пробежал глазами. Это было то самое признание в любви на шведском, которое она готовила к Рождеству.

– Что это значит?

– Это тебе. Я начала учить шведский в Нью-Йорке, чтобы сделать тебе сюрприз. Я хотела порадовать тебя. Мужчина на видео… Это Густаф. Он учил меня по скайпу все это время. В тот вечер у него не работал Интернет. И я позвала его домой. Чтобы он проверил мою речь. Я читала ее. Андерс, неужели ты не видел, что я читала? Я хотела, чтобы там не было ни одной ошибки. Знаешь, я всегда думала, что это мне придется ревновать тебя.

– А записка? – неуверенно спросил Андерс.

– После скандала с Элин я не могла до тебя дозвониться. У меня и до этого повышалось давление, но в тот день фрау Хедлунд сказала, что мне надо быть рядом с больницей. Потому что мое состояние может повредить ребенку. А эти часы… Я их купила в Нью-Йорке уже давно. Мне хотелось, чтобы ты вспомнил нашу первую встречу на премьере «Морской атаки».

– О Господи… – Андерс закрыл лицо руками. – И ты позволила мне на тебя кричать?

– Ты не спрашивал разрешения.

– Элин! Я убью ее!

– Перестань. Она не знала. Извини, я сейчас.

Лида снова поспешила в ванную. Ее тошнило. После нескольких мучительных спазмов она почувствовала, как что-то стекает по ноге. По полу расплывалась прозрачная лужица.

Лида приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

– Андерс, позвони, пожалуйста, фрау Хедлунд.

– Зачем?

– У меня отошли воды.

– Но ведь еще рано!

– Спокойно. До срока всего пара недель. Ребенок уже доношенный.

– Да, но…

– Андерс! Звони.

Она приняла душ, и когда пришла фрау Хедлунд, была в полной боеготовности. Схватки начались, но были пока не слишком болезненными.

Процесс шел медленно. Андерс не отходил от Лиды всю ночь.

– Знаешь, я только что понял, – сказал он между схватками, держа ее за руку. – Ведь та длинная речь на шведском была для меня.

– Какое открытие, – сонно ответила Лида.

– Это значит, что ты меня любишь.

– Люблю.

– И я тебя люблю. Слышишь? Очень люблю. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. Не только из-за ребенка. Хочу видеть тебя по утрам и засыпать с тобой. Хочу, чтобы ты родила мне еще много детей.

– Андерс, – она сжала его пальцы, сгибаясь от новой волны боли. – Пожалуйста, только не сейчас. Я не уверена, что вообще когда-нибудь снова займусь сексом.

– Дыши, Лидия, дыши. Это мы обсудим потом.

Их перевели в родовую палату только на следующий день к вечеру. Лидия не позволяла себе кричать, ей казалось это недостойным. Она молча раскачивалась на четвереньках и иногда грызла одеяло. Сильные руки Андерса мяли ей поясницу, принося недолгое облегчение. Вымотанная донельзя, Лида сдалась и попросила эпидуральную анестезию. Несколько часов она смогла урывками поспать. Иногда она открывала глаза и видела, как Андерс дремлет на стуле у ее кровати.

27 декабря в четыре часа утра врач, наконец, разрешил тужиться. Андерс стоял у Лиды за спиной, поддерживая ее голову. Через несколько неудачных попыток раздался долгожданный крик. Теплого и мокрого ребенка положили Лиде на живот, накрыв толстой пеленкой. Он тут же успокоился и попытался приоткрыть глаза. Маленький, сморщенный, с длинными и тонкими пальчиками, новый человек недовольно кряхтел.

Ничего прекраснее Лида не видела в своей жизни. Ее грудь болела от любви, которая, казалось, больше не помещалась внутри. Любовь к Андерсу и любовь к ребенку слились в огромную всеобъемлющую волну и хлынули из ее глаз. Сквозь пелену Лида взглянула на мужа и поняла, что он тоже плачет, глядя, как крохотный сын сжимает его палец.

– Спасибо тебе, любимая, – сказал Андерс по-шведски.

– Я люблю тебя. Я люблю вас обоих, – прошептала она.

Потом малыша взяли обработать и сообщили, что новый член семьи Норбергов весит три с половиной килограмма, а ростом – 56 сантиметров.

– Давно не видела такого роста в 38 недель, – покачала головой пожилая неонатолог. – Неудивительно с такими родителями.

Дедушка был бы рад.

Ребенка запеленали и дали на руки отцу, пока врач обследовал Лиду.

– У вас сильное кровотечение, – сказал он. – Плацента плохо отделилась. Нам придется забрать вас в операционную.

Лиду переложили на каталку и повезли, и она только мельком успела увидеть бледное лицо Андерса.

– Тебе лучше?

Туман в голове рассеивался. Лида попыталась сфокусировать мысли и оглядеться.

– Ребенок! Где мой ребенок?! – вдруг пронзила ее мысль.

– Все хорошо, – Андерс склонился над ней. – С нашим сыном все в порядке.

Лида огляделась. Белая комната с кучей приборов.

– Ты в реанимации. Кровотечение уже остановили, но тебе пришлось сделать переливание крови. Теперь все позади. Уже сегодня тебя переведут в палату.

Лида посмотрела на осунувшееся, поросшее щетиной лицо мужа.

– Ты не спал?

– Все в порядке. Я боялся, что потеряю тебя.