Исключение

Они гуляли до самого обеда, и Норберг старался отвлечь ее от грустных мыслей, рассказывая веселые истории со съемок. Лида немного развеялась, но стоило ей подойти к больничным воротам, как волнение нахлынуло с новой силой.

На территории больницы Лида увидела Виталика. От удивления она забыла представить их с Андерсом и выпалила:

– А что ты здесь делаешь?

– Я звонил тебе несколько раз, ты не отвечала. Хотел навестить Александра Борисовича и заодно с тобой повидаться. Тогда я позвонил тебе домой, и твой брат сказал мне, что ты собиралась к дедушке после обеда. И вот я приехал, но… – Виталик выразительно посмотрел на Андерса, – зря, наверное.

Лида достала телефон и увидела несколько пропущенных вызовов.

– Извини, я забыла включить звук с утра… Да, Виталь, это Андерс. Андерс – Виталий.

Молодые люди коротко пожали друг другу руки, и компания двинулась в сторону неврологического отделения.

– Он приехал навестить моего деда, он… друг семьи, – шепнула Лида Андерсу. – Он сильно помог нам, и я не могу сейчас…

– Я понимаю, не беспокойся.

Они поднялись в палату, и в нос ударил запах российской больницы. Лида не удержалась и посмотрела на Андерса. Она ожидала удивления, брезгливости или даже шока, но его лицо оставалось спокойным.

Дед не спал. Потускневшим взглядом он окинул посетителей, остановившись на Норберге. Лида кинулась к дедушке с объятиями, но он лишь слабо сказал:

– Виталик.

– Да, видишь, сегодня все хотят тебя навестить. И Виталик, и Андерс, – Лида улыбнулась.

– Виталик, подойди.

Тот приблизился к койке и сел на стул для посетителей.

– Ты знаешь… английский? – с трудом проговорил Александр Борисович.

– Да.

– Лида, выйди.

– Зачем?

– Пять минут. А он пусть останется, – дед показал глазами на Норберга.

– Иди, Лида, – обратился к ней Виталик, когда она замешкалась. – Ничего страшного. Я же здесь.

Она пожала плечами.

– Андерс, дедушка хочет, чтобы я вышла на пять минут. Видимо, будет говорить с тобой через Виталия.

– Конечно, иди, – Андерс коротко сжал ее плечо и подошел ближе к Александру Борисовичу.

Лида вышла из палаты, с трудом приходя в себя от удивления. Дед давно не выказывал такой живой заинтересованности. Она приняла это за хороший знак и пошла на пост, чтобы положить очередную «благодарность» в карман санитарки.

На обратном пути Лида встретила Остапова, того самого дежурного врача из приемного. Она машинально кивнула в знак приветствия, но он остановил ее.

– Вы ведь внучка Титова?

– Да.

– Я смотрел его сегодня. Мне очень жаль.

– Почему?

– Ему не становится лучше. Организм не борется. Он угасает. Вы ведь знаете, что в понедельник консилиум.

– Да, но разве это не значит, что ему будут подбирать новую терапию?

– Аркадий Викторович вам не говорил? Скорее всего, будет принято решение о выписке.

– Но ведь лечение не подействовало, и… – Лида замолчала, пораженная догадкой. – Неужели?..

– Да. Когда мы не можем ничем помочь, мы отправляем человека домой. Простите.

– Я понимаю, – Лида продолжала смотреть на врача распахнутыми глазами, словно ожидая чего-то хорошего.

– Извините, мне пора, – он сунул руки в карманы и пошел в ординаторскую.

Лида стояла на месте, пытаясь прийти в себя. Потом развернулась и медленно побрела в палату. Виталик и Андерс стояли у окна, и Виталик что-то быстро говорил шепотом. Андерс молча слушал, наклонив голову набок.

– Андерс… – тихо позвала она.

– Что? – они оба обернулись.

– Я видела врача, и… и он сказал… – она вцепилась в запястье Андерса, – …он сказал, что мой дедушка умирает. Они хотят выписать его в понедельник домой. Умирать.

– Лидия, мне так жаль…

– Лида, соберись. Не надо, чтобы Александр Борисович видел, как ты убиваешься, – Виталик говорил с ней по-русски. – Просто побудь с ним. Поговори. Домой отправляют не умирать, люди годами могут лежать парализованными. Не начинай плакать, ты ничего не изменишь. Ему и так тяжело, ты делаешь только хуже.

– Да. Да, ты прав, – Лида сделала глубокий вдох и продолжила на английском: – Оставьте меня с дедушкой наедине, пожалуйста.

Они вышли, и Лида присела на край койки. Дед устало смотрел на нее, но взгляд был сонным. Лида погладила его по голове, как ребенка.

– Я так скучаю без тебя, – шептала она. – Так скучаю.

Она взяла его за здоровую руку, и он ответил слабым пожатием.

– Расскажи мне, – едва слышно выдохнул дед.

– Что?

– Что-нибудь.

И Лида стала рассказывать. О том, как была у врача, о том, что у нее будет мальчик. С ручками и ножками. О том, что Андрей привез пирожные, а тетя Оля собирается печь шарлотку. Обо всем. Дед прикрыл глаза и, казалось, уснул, но продолжал держать ее руку, а она шептала и шептала, пока слезы сами собой скатывались по щекам. Лида не заметила, как за окном сгустились сумерки. Чья-то рука тронула ее за плечо.

– Посещения заканчиваются, – тихо сказал Виталик.

За его спиной стоял Андерс.

Лида вытерла слезы тыльной стороной ладони и поцеловала деда в лоб.

– До завтра. Я люблю тебя.

В коридоре у Лиды прихватило живот, и в уборной она обнаружила следы крови на своем белье.