В то время как иммиграция сверхбогачей, возможно, не столь желательна, как многие думают, антииммиграционное лобби старается сыграть на другом аспекте, наделяющем иммигрантов исключительностью, – на их преступных наклонностях. Данные о преступности среди мигрантов страдают поразительной неполнотой, однако их приближенной заменой может служить доля иностранцев среди заключенных. По всей Европе в силу разных причин иностранцы, как правило, составляют непропорционально большую часть населения тюрем. Весьма типична в этом отношении Франция, где на долю иностранцев приходится около 6 % общего населения страны и 21 % заключенных. За пределами Европы эта тенденция проявляется не повсеместно: в США мигранты отличаются значительно более низким уровнем преступности по сравнению с коренным населением. Я обсуждал эту ситуацию с руководителем исследовательского подразделения британского Министерства внутренних дел, и мы пришли к выводу о том, что такой результат, по-видимому, обусловлен четырьмя факторами. Первый из них – та культура, которую мигранты привозят с собой из своего родного общества[63]. Профессор Сэмпсон, социолог из Гарварда, объясняет пониженную преступность мигрантов в США рядом характерных социальных черт мексиканцев. Он сравнивает их крепкие семейные структуры, трудовую этику и религиозность, снижающие склонность к преступлениям, с американской культурой 1950-х годов. Поскольку разные группы иммигрантов резко различаются своей культурой, это влияние определяется не масштабами миграции, а ее структурой. Вторым фактором являются законные возможности, имеющиеся у мигрантов в принимающей их стране. Если они не обладают особыми навыками и сталкиваются с дискриминацией на рынке труда, то с большей вероятностью выберут преступный образ жизни. Таким образом, создает ли этот фактор прочную связь между миграцией и преступностью, зависит как от состава мигрантов с точки зрения их квалификации, так и от политики на рынке труда. Третий фактор носит демографический характер: большинство преступлений совершается молодыми лицами мужского пола, и потому если политика властей в первую очередь благоприятствует иммиграции молодых мужчин, то мигранты составят непропорционально большую долю заключенных. Четвертым фактором служат социальные связи с другими членами общества. В силу антисоциальности преступного образа жизни его легче примирить с самоуважением: чем слабее связи с потенциальными жертвами, тем ниже уровень взаимного внимания.
Если сложить воздействие миграции на доходы коренного населения применительно к различным временным горизонтам, то мы получим, что краткосрочное воздействие миграции будет разным в зависимости от того, кем вы являетесь. По-видимому, вполне разумным будет предположение, что на нижних ступенях лестницы дохода коренные трудящиеся сталкиваются с некоторым снижением заработной платы, уменьшением мобильности и довольно значительным сокращением доступа к социальному жилью, однако большинство трудящихся оказываются в выигрыше. В среднесрочном плане присущая иммигрантам склонность добиваться успеха ведет к росту доходов, но может лишить коренное население сверкающих призов. В долгосрочном плане любое экономическое влияние иммиграции будет ничтожным. Единственным очевидным долгосрочным результатом миграции является сокращение открытого пространства, приходящегося на одного человека.
Стоит ли заменять иммигрантами стареющее население