Исход. Как миграция изменяет наш мир

Тот факт, что полиция в данном случае тоже была вооружена, свидетельствует о том, что это соглашение уже в значительной степени утратило свою силу. В частности, это было связано с тем, что, как показал Стивен Пинкер, прежний рост неприятия к насилию, наблюдавшийся в западных культурах на протяжении столетий, в 1960-е годы сменился значительно более терпимым отношением к нему^[40]. Но кроме того, свою роль могло сыграть и крайне специфическое различие между культурой афро-карибских иммигрантов и культурой коренного населения. При наличии вариаций между разными странами Карибского бассейна ямайская культура остается одной из самых жестоких в мире. Например, уровень убийств на Ямайке в пятьдесят раз превышает соответствующий уровень в Великобритании. На Ямайке принято ходить с оружием, и потому неудивительно, что ямайские иммигранты привезли с собой культуру ношения оружия; вообще, культура оружия, свойственная афро-карибской общине, сейчас представляет собой отдельный источник беспокойства для британской криминальной полиции. Возможно, именно эта культура объясняет, почему у Даггана был пистолет: его дядя прежде был вождем вооруженной банды в Манчестере, и Дагган не считал ношение оружия нарушением табу. Сам Манчестер пытается избавиться от полученного им прозвища «Ганчестер» (от английского слова «gun», означающего «огнестрельное оружие», «пистолет». – Примеч. пер.). В 2012 году он стал сценой трагедии, в ходе которой впервые в Великобритании были убиты две женщины-полицейские. Этот инцидент стал поводом для серьезной публичной дискуссии на тему о том, следует ли вооружить британскую полицию: непрочность соглашения о запрете на оружие проявилась со всей очевидностью. Нарушителем этого запрета в Манчестере стал коренной британец. Очевидно, с течением времени преступники из числа коренных жителей пересмотрели свои нормы поведения. Вполне возможно, что это произошло бы и без всякой иммиграции. Но возможно и то, что прибытие значительной группы выходцев из общества, в котором социальные условности диктовали ношение оружия, дестабилизировало благоприятное социальное равновесие.

Вспомним ключевое предсказание Патнэма о том, что снижение готовности к сотрудничеству, вызванное иммиграцией, распространится и на внутреннюю жизнь коренной общины. Главным источником проблем служит не то, что иммигранты и коренное население не доверяют друг другу, а то, что коренные жители теряют доверие друг к другу и потому прибегают к оппортунистическому поведению. Это разрушение препятствий, удерживавших коренное население от оппортунистических поступков, можно проследить на примере того, что случилось после инцидента с Дагганом. Протесты против его убийства дали метастазы в виде охвативших всю страну грабежей, в которых участвовали многие тысячи молодых коренных британцев. Они вели себя, насколько мы можем судить, совершенно аполитично. Общественные здания не пострадали от их действий. Мишенью погромов стали торговые центры: подростки выбивали в них витрины и радостно разворовывали стандартные аксессуары молодежной жизни. Этнический фактор также не играл в этих событиях никакой роли: по сути, подростки из числа коренного населения грабили магазины коренных жителей. Такое поведение со стороны коренной молодежи было беспрецедентным. В частности, оно объяснялось не столько культурными изменениями, сколько техническими новшествами: подростки, будучи особенно сведущими в цифровых технологиях, имели возможность координировать грабежи с помощью сотовых телефонов и собираться в количествах, обеспечивавших им безопасность. Реакция полиции тоже подверглась критике: если в деле Даггана полицейских обвиняли в чрезмерной агрессивности, то во время погромов их обвиняли в чрезмерной пассивности. Однако ответ полиции на криминальное поведение не столь показателен, как само это поведение. Данные грабежи можно с достаточным на то основанием рассматривать как признак сокращения социального капитала, накопленного коренными жителями.