Искажение разума и другие преступления

— Он сбежал не просто так, — продолжил плавно я. Может, я и не врал. У Квентина всегда был план. — И то, что он сделает дальше… будет неприятно. И Квентин разгромил участок, когда выходил. Он настолько близко, — я поднял указательный и большой палец, их разделял дюйм, — к награде за его голову.

— Как только гильдии начнут охоту на него, у него не будет шансов, — добавила Линна, уловив мою тактику. — Но, если мы найдем его первыми, мы сможем защитить его от МП, награды за него и от себя.

Лоб Дженкинса сморщился от тревоги.

— Ясно.

— Что ты знаешь о «ККК»? — спросила она.

— Это гильдия психиков, притворяющаяся конторой адвокатов. Так было, по крайней мере. Они были распущены, да? Не велика беда. Воры и обманщики, многие из них, — он щелкнул языком. — Я советовал Квентину уйти оттуда. Было глупо с его стороны — и твоей, Кит — вмешиваться туда.

Для этого было немного поздно.

— Падение гильдии было драматичным, — продолжил он. — Глава гильдии убит другой гильдией? Небесные духи бушевали.

«Драматичное» было огромным преуменьшением. Около месяца назад другая гильдия, «Ворона и молот», пронюхала о делах «ККК». Квентин из-за этого оказался в участке МП, а наш глава гильдии, Ригель, лишился разума. Он был одержим силой Квентина, винил вмешавшуюся гильдию в аресте его лучшего эмпата.

И, как гений, стал им мстить.

У нас, психиков, были крутые силы, но в бою маги и волшебника всегда одолевали нас. И атака нашего главы на «Ворону и молот» превратилась в катастрофу и цирк. Ригель погиб, наш новый офис сожгли, а гильдию распустили. И я попытался покинуть город.

Все это было безумием. Можно было написать книгу об этом кошмаре.

— Ты не знаешь и половины, — сказал я Дженкинсу. — Теперь МагиПол пытается сохранить лицо, и если Квентин устроит больше проблем, они накажут его, даже если он этого не заслуживает.

Игнорируя то, как я ругал ее ценный МП, Линна смотрела на провидца.

— Если мы доберемся до Квентина первыми, мы поможем ему избежать серьезных обвинений и вернуть жизнь в правильное русло.

Дженкинс обдумал наши слова, я не торопил его. Молчание было сильным оружием, если его правильно применять. Но молчание затянулось, и Линна взглянула на меня. Я тряхнул головой. Просто жди.

— Я видел Квентина всегда в районе девяти вечера, — признался Дженкинс. — Он пришел за гаданием.

Линна склонилась ближе.

— Вы знаете, где он сейчас?

— Понятия не имею.

— Что за гадание вы для него делали? На чаинках? Картах таро?

Дженкинс сморщил нос.

— Это так низко. Для Квентина я применяю сложную методологию.

— Гадаете с помощью шара? — решила она.

— Библиомантия.

Я был даже оскорблен. Во время моих визитов к Дженкинсу мне гадали только «низко».

— О, — она замешкалась. — Как работает этот метод?

— Может, вам будет полезной демонстрация. Вы уже заплатили за гадание, и вы можете получить подсказки для расследования.

Она открыла рот.

— Конечно, — сказал я, не дав ей отказать.

Она пронзила меня недовольным взглядом, но Дженкинс уже кивал.

— Идеально, — сказал он. — Прошу, выберите несколько книг в комнате.

Я огляделся. Тут была тонна книг.

— Важно, как много?

— Сколько захочется.

Я встал и пошел к полкам. Линна следила за мной.

Я сделал вид, что разглядывал корешки, пока размышлял, почему был тут. Несмотря на нашу с Линной сочиненную историю — это было удивительно забавно — поиск Квентина был низко в моем списке дел. Он мог о себе позаботиться. Он сбежал, и я не хотел, чтобы друг снова оказался за решеткой.

Но я был тут, вне участка МП, надеясь сбежать.

Мне нужно было отвлечение, чтобы я снял с шеи артефакт с акульим зубом. Мои силы вернутся, и я пропадут мгновенно. Но проблемой было то, что будет дальше — я не знал район, в котором оказался. А Линна с ее оружием будут близко.

Может, лучше было выждать.

Я вернулся к столу с тремя книгами — сборником пьес Шекспира, потому что мои приемные родители отправили меня в театральный лагерь однажды летом, и я вернулся домой, говоря только пятистопным ямбом; иллюстрированным изданием «Камасутры», потому что я хотел увидеть лица Линны и Дженкинса, когда я отдам книгу; и Библией в кожаном переплете, потому что… а разве это важно? Была причина.

Дженкинс поставил три книги на столе. Старик не отреагировал на «Камасутру», но Линна особенно сильно закатила глаза.

Миссия. Выполнена.

Книги опасно стояли на столе, Дженкинс сказал нам закрыть глаза, пока он шептал на древнем языке. Он делал такое в начале гадания, чтобы «общаться с духами иного мира». Видимо, духи говорили на латыни или санскрите.

Я приоткрыл глаз и взглянул на Линну. Ее глаза были плотно закрыты, губы — поджаты. Хм. Может, сейчас снять кулон?

Я не успел решить, книга рухнула. Дженкинс перестал говорить, и они с Линной открыли глаза и посмотрели на упавшую Библию, две другие книги остались стоять.

— Ты набожен, Кит? — удивился он.

— Нет. Ты встречал таких мификов?

Он пожал костлявыми плечами.

— Ты можешь удивиться.

Я ждал, что он спросит, почему христианская Библия была важна для меня, готовился уйти от ответа, но он просто смотрел на книгу.