Искажение: дар судьбы

И снова его слова заставили меня покраснеть и отвернуться. Пока я шла к кровати в душе бушевала буря. Да что этот мужлан о себе возомнил. Я не ребенок, а давно уже совершеннолетняя. Может, и реагирую на все эти чудеса с детской непосредственностью. Но кто бы на моем месте вел себя по-другому. Только застаревший прагматик. А я сохранила веру в чудеса даже в мире сплошь населенными материалистами и техногенными штучками. Мне даже в окружении говорили, что зря родилась в двадцать первом веке. За спиной послышался плеск воды. Но я уже подошла к кровати и, схватив рубашку, сбежала в кладовку. Там и переоделась. Рубашка оказалась мужской и доходила мне до середины икр. Еще обнаружила огромные вязаные носки. Надела и их. И в таком далеко не женственном виде пошлепала обратно.

Хаято за это время успел помыться и теперь сидел с обнаженным торсом и влажными волосами возле камина. Я аж поперхнулась. Первое впечатление о его худощавом телосложении разбилось вдребезги. И теперь к своему стыду я с восхищением созерцала красивое мужское тело, отлитое как будто с античной скульптуры. Нет, он не походил на бодибилдера с перекаченным торсом. Его фигура была подтянута. Широкая грудь, жилистые и сильные руки, узкие бедра и на животе ни намека на жир, а лишь накаченные мышцы. Да и от, куда там взяться жиру, поди, каждый день махает мечом. Мои размышления прервал Хаято.

— Нравлюсь, — произнося эти слова, он потянулся, словно большой кот и хитро прищурился.

— Да-а, — протянула я но, сообразив, что ляпнула, добавила, — чисто с эстетической точки зрения.

— Кто бы сомневался.

И этот наглец рассмеялся, а мне ни чего не оставалось, как обиженно сопеть. Я ни как не могла понять, что сказала такого смешного. А он, наконец, успокоившись с обаятельной улыбкой на губах, произнес:

— Не злись. Ты так забавно отреагировала, что я не удержался.

И состроил такие невинные глазки, что грех обижаться. Да с таким талантом ему в актеры надо было податься. Но коварный план по усмирению моей злости сработал. И я уже искренне улыбалась в ответ.

— Садись. Будем, есть, — он критическим взглядом окинул мое одеяние. Я все время одергивала край ворота, который так и норовил сползти и оголить плечо. — Прости. Подходящей одежды не нашел. Такие шатры предназначены для охотников и путников. И среди них никогда нет женщин.

— А женщины совсем не путешествуют?

— Путешествуют, но в сопровождении мужчин и по людным трактам. А останавливаются на постоялых дворах.

— Как все сложно, — сказав это, я принялась, есть рисовую кашу.

На удивление она оказалась очень вкусной, а соленые кусочки мяса придавали ей неповторимый аромат. А еще Хаято по-видимому добавил пряных травок. Запах шел фантастический. Я чуть слюнями не захлебнулась когда почувствовала его. И когда с первой порцией было покончено, я еще и вторую умяла. Наевшись, я почувствовала себя мячиком. Теперь можно и спать укладываться. Мой мозг уже отказывался работать, но нужно расспросить о птицах, а особенно, о глазах. И только в уставшей голове сформировался вопрос, как мой спутник нарушил тишину.

— Будешь вино?

— Нет. Спасибо.

— Составь компанию. Это в лечебных целях. Тебе необходимо расслабиться и спать будешь крепче. Завтра снова сложный переход.

— Хорошо. Только немного и в лечебных целях.

Кто бы принял мои слова в расчет. Хаято достал с полки еще один кубок и налил до краев. На вкус вино оказалось тягучим и с приятным терпким послевкусием. А еще пилось легко как компот. Правда, в отличие от последнего быстро ударяло в голову. Как итог все мысли, а вместе с ними и вопросы улетучились. Я даже пропустила момент, когда погасли «солнышки». Теперь мы сидели в полумраке, и лишь огонь освещал нас. Хаято сидел возле камина вполоборота. И в какой — то миг языки пламени вместо того чтоб устремляться вверх потянулись к мужчине и стали ластиться и окружать его на подобие ореола. А в моем пьяном мозгу пронеслось «вылитый бог войны». На этой жизнеутверждающей мысли я провалилась в темноту.

Всю ночь мне снились кошмары. Сначала моркрохи хотели мной пообедать. Затем появился серебряный дракон, а чудовищные птицы растворились в непроглядной тьме. И я опять бежала, бежала и никак не могла от него скрыться. А потом из мрака на меня пристально смотрели холодные серебристые глаза. Помню, металась во сне, и мне было жарко. Кто-то меня обнимал и тихо нашептывал что-то. А я как не пыталась никак не могла уловить смысла слов. Он ускользал как песок сквозь пальцы. Я же снова погрузилась в царство Морфея. Теперь без сновидений.

Глава 4