Искажение

– Ну ты нас и напугал, Маркус. Что случилось?

– Ничего страшного. Извини за поздний звонок, но я должен тебе кое-что сказать. – Я делаю глубокий вдох. – Я познакомился здесь с девушкой, ее зовут Неми. Она из Ремарка, переводчица в нашей роте. Может, мы будем жить вместе, когда все это закончится. Думаю, она тебе понравится.

Отец внезапно оживляется. Я давно уже не слышал, чтобы что-либо его настолько взволновало. Он расспрашивает о Неми – сколько ей лет, чем она занимается, как выглядит. Немного подумав, я отвечаю, что она напоминает мне Донну Хоуторн, американскую актрису, которая играла Вайнону Хоровиц в фильме «Помутнение».

Я прекрасно знаю, что отец в числе многих своих странностей очень любит этот фильм и много раз его смотрел. Он может не знать фамилии актрисы, но наверняка вспомнит девушку главного героя. Фильм снят в технике ротоскопической анимации – на снимки живых актеров наложены рисунки из комиксов, что несколько усложняет дело. У Донны там светлые длинные волосы, не так, как в жизни, но черты лица и фигура очень похожи.

– Поздравляю, сынок. Прекрасная девушка, – смеется отец, и в голосе его слышится гордость.

– Знаю, папа, она в самом деле очень симпатичная. Так что у меня к тебе просьба. – Это самая непростая часть разговора. – Наши переводчики, если подадут заявление, получают убежище по окончании службы. Неми наверняка вернется в Рамму с Пятым контингентом. Мы приедем вместе с ней. Но если что-нибудь случится или если мне продлят контракт…

– О чем ты говоришь? Что могло бы случиться?!

– Ничего, папа, я просто так, на всякий случай. Суть в том, чтобы мне не пришлось за нее беспокоиться. Здесь не слишком безопасно, особенно для молодых женщин.

– Маркус, только не говори, что с тобой может что-то случиться! Мама этого не переживет.

– Ладно, ясно. – Я до боли стискиваю зубы. – Но если, скажем, она уедет раньше или приедет отдельно, вы ведь ее примете?

– Ты сам знаешь, что примем, хотя в роскоши не купаемся. Конечно, сынок. Только не говори больше таких вещей.

– Большое тебе спасибо.

– Сделай какие-нибудь фотографии и пришли мне, когда выдастся свободная минутка.

– Конечно. Еще раз спасибо.

Он никогда раньше не просил меня прислать фотографии со службы – хватало того, что видел по телевидению и в Синете. Думаю, он хочет показать Неми матери и радуется по-своему, глупой отцовской радостью, что после нескольких лет одиночества я наконец кого-то нашел.

Пятница, 20 мая, 14.40

Неделя заканчивается трагически – смертью Альбина Хокке. Около одиннадцати часов отделения Усиля и Нормана получили вызов в город, и все поспешили по комнатам за снаряжением. Парень слегка замешкался и торопился больше остальных, а когда остальные спускались вниз, из комнаты четвертого отделения раздался выстрел.

Первым туда ворвался кто-то из охраны, потом Вернер и я. Хокке лежал в луже крови, с раной в груди. Выстрел оказался смертельным – трудно даже понять, как такое вообще могло случиться. Вернер утверждает, что у него, судя по всему, оставался патрон в стволе, а оружие было снято с предохранителя.

Мы поехали вместо отделения Петера, чтобы разогнать толпу, штурмующую супермаркет в Габре. Горела помойка у стены, работники и охранники забаррикадировались внутри магазина. Пришлось дать предупредительные выстрелы, чтобы предотвратить разгром. Кого-то арестовали за поджог, кого-то еще за разбитые стекла и кражу. В Хармане не бывает ни дня, чтобы не случился какой-нибудь инцидент.

Когда мы возвращаемся в казарму, в комнате, где погиб солдат, уже прибрано, а Усиль еле стоит на ногах после встречи с капитаном Беком и лейтенантом Остином. Он садится на койку, дьявольски уставший и крайне удрученный, а я не знаю, как ему помочь. Хлопнув его по плечу, я достаю из-под койки припрятанное пиво и вручаю Петеру теплую банку. Он с безразличным видом пьет, тупо уставившись в стену.

В свое время в рамманской армии причиной свыше шестидесяти процентов смертей и тяжких телесных повреждений становились несчастные случаи. Сейчас этот постыдный показатель вроде бы снизился до менее чем пятидесяти процентов, но все равно никуда не делись полигоны, учения, отсутствие контроля в подразделениях, множество миссий, в которых участвуют солдаты. Подобное может случиться где угодно. Мне хочется сказать об этом моему приятелю, убедить его, что в происшедшем с Хокке на самом деле нет почти ничего необычного. Вполне легкая смерть в сравнении с той, что постигла капрала Дрейфуса и наших товарищей в Кумише. Вот только как взвесить тяжесть смерти?

Я чувствую себя так, будто кто-то вколачивает мне в череп длинные гвозди и медленно их вытаскивает, а потом вбивает заново. Я почти слышу скрежет металла о кость. Но хуже всего, что не ощущаю боли. У меня не дрожат руки и не перехватывает горло. Я ложусь на спину и смотрю в потолок, испещренный грибком и старыми потеками. После всего, что нам довелось пережить, случайная смерть молодого солдата уже не производит на меня никакого впечатления.