Искажение

Мы встретились в странном месте, за три года до твоего рождения. Вместе рисовали картины, слушали музыку, курили мятные сигареты, а прежде всего – часами разговаривали. Мы слушали наших терапевтов, словно ангелов, которые спустились с неба. Они говорили нам, что чернота, переливающаяся внутри, – обычная болезнь, и ее можно из себя выполоскать. А мы им верили и очень хотели выздороветь.

Некоторым пациентам, таким, как твоя мама, удалось начать новую жизнь. Но у других исчерпались все пласты веры, когда они покинули стены ЦРЛ. Я был вынужден почти умереть и потерять тебя, сынок. Бросить все и влиться в чужой мир, чтобы вновь обрести спокойствие. Я много раз пытался тебя увидеть, но твоя мама не простила мне попытки к бегству. И, думаю, она была права, поскольку познала меня намного лучше, чем я сам.

«Gnóthi seauton», «Познай себя», – ироническая надпись на стене храма Аполлона.

Мы всё еще переживаем субботние события на площади полковника Бальтазара. Вечером мы с Усилем и Норманом сидим в столовой и рассказываем друг другу о происходившем накануне, со всеми подробностями, как будто мы не провели вместе те семь часов и не насмотрелись сполна на охваченную истерией толпу. Все это – разговор из серии «а помнишь, как», цель которого сводится исключительно к тому, чтобы похлопать друг друга по спине.

Потом Ларс Норман показывает фотографию своей жены. Улыбающаяся брюнетка с любовью смотрит в объектив. У них позади первый год супружества, но они знакомы еще с лицея. Ларс говорит, что, когда он вернется из миссии, они постараются завести ребенка. Он крайне спокойный парень. В армию попал лишь потому, что в его о́круге не было другой работы. На севере Раммы в самом деле плохо с заводами и фирмами, и, если по знакомству не устроиться в компанию по производству сосисок или йогуртов, приходится как-то справляться.

Петер Усиль – полная противоположность Ларса. Он то и дело меняет «невест», покупает модные шмотки и любит развлекаться. Он рассказывает, как однажды проснулся в поезде через сто километров после нужной ему станции, без гроша за душой. Высадившись на ближайшей станции, заговорил с мотоциклисткой, которая заправляла свою «хонду» на ближайшей парковке, после чего они встречались полгода, поскольку Петер любит мотоциклы не меньше чем девушек. Он читает все, что ему попадется в руки о гоночных мотоциклах, и уже дважды расшибся, пытаясь показать, на что способен. Но об армии он мечтал с детства и старается работать не покладая рук. Впрочем, для него это не просто работа – скорее, как он выражается, очередной «экстремальный спорт».

Когда приходит моя очередь, появляется Лотти и уводит с собой Усиля. Ларс Норман протирает очки и смотрит на меня, словно пытаясь понять, что мы тут делаем. На него наваливается усталость – суббота полностью нас выпотрошила, и обоим нужно отдохнуть. И все же он спрашивает про мою жизнь. Я знаю, что товарищи по роте считали меня чудаком. Не помогла и служба в территориальной обороне. Лишь после операции «Юкка» ко мне стали относиться с уважением.

– Что мне тебе сказать, Ларс? – криво усмехаюсь я. – Я пытался учиться, но к чертям забросил учебу. Немного ездил по стране, не зная, куда себя девать. Основал фирму, которая помогала людям возмещать ущерб, и через год обанкротился. Несколько лет работал в бюро по трудоустройству. За это время успел познакомиться с будущей женой и через три года развелся. В общем, обычное дерьмо. Ничего интересного.

– У тебя есть дети?

– Сын, Томас. Скоро ему исполнится пять, но фото я тебе не покажу, поскольку видел его только раз в жизни.

– Да ты что?! Видать, ты всерьез набедокурил, раз жена тебе дала полный от ворот поворот.

– Можно и так сказать, но я предпочитаю не говорить на эту тему, – спокойно отвечаю я, хотя тоска сжимает горло. – В армию я попал примерно как ты, Ларс, – просто некуда было податься.

– И что, понравилось?