Искажение

Толстяк вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, улыбнулся развалившейся на диване Порче и негромко произнёс:

– Пришло послание Молоха. Как я и предполагал, смерть Учётчицы вызвала подозрения, и мне велено задержаться в Москве.

– Надолго?

– На какое-то время.

Порча прищурилась, показывая, что довольна, после чего спросила:

– Расскажешь Молоху о Безликом?

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Потому что… – Иннокентий остановился у окна, посмотрел на парящий в сотне метрах от дома дрон, который даже не пытался замаскироваться, – грустно улыбнулся и закончил: – Потому что Молох прикажет начать расследование, но оно сразу же закончится – моей смертью.

* * *

– Она меня ударила! – громко повторил Гаап. – Эта тварь Порча осмелилась мне врезать!

– Ленка не знала, кого атакует, – мягко напомнил Авадонна.

– Какая разница?! – взвился Ястребиный. – Она не имела права прикасаться ко мне! Я её убью!

– Нет.

– Что значит «нет»?

– «Нет» – это значит, пожалуйста, не убивай Порчу в ближайшие пару часов, – примирительным тоном попросил Авадонна. – Потом остынешь и поймёшь, что не прав.

Гаап помолчал, после чего нехотя произнёс:

– Больно, – и потёр перевязанный бок. – Ленка наводит порчу лучше всех в Москве. Её мерзость впиталась так быстро, что если бы я не отступил – мог бы умереть.

Так Ястребиный извинился перед напарником за то, что не прикончил Бри.

– Главное, ты забрал сгусток, – почтительно произнёс карлик. – Это важнее всего.

– Согласен.

Золотой сосуд, в котором пребывала сущность Безликого, расплавлен. Вожделенный сгусток сожжён в естественном пламени Костра Инквизиции, который Авадонна достал из своих бездонных запасов, а прах Древнего пребывает в серебряном ковчеге, обёрнутом в плотную ткань, поскольку прикасаться к серебру ни Авадонна, ни Гаап не имели права. Их план почти исполнился, но требовалось завершение, последний штрих и он же – окончательная точка в скитаниях Древнего Безликого.

Именно за этим баалы явились на Преображенское кладбище.

Прошли через калитку, отпертую подкупленным охранником, и теперь приближались к небольшому домику, где обыкновенно тесали надгробные камни и куда частенько заглядывал Мастер Скорбных Дел.

– Ты его предупредил? – тихо спросил Ястребиный, глядя на светящееся окошко.

– Он ждёт, – подтвердил Авадонна.

– Он будет молчать?

– Разумеется.

– Ты веришь?

– Ему нет дела до наших проблем, – ответил карлик и уверенно толкнул дверь. – Тёмной ночи, мастер.

– Тёмной ночи, – послышалось в ответ.

Мастера Скорбных Дел связывали День и Отражение со смертью, с тем, что стояло за самой дальней чертой, отделяющей по-настоящему мёртвое от реальности, подвергнутой способностям Некро, и пользовались огромным уважением. Мастеров было очень мало, их услуги требовались всем, и поэтому в общении с ними сдерживались даже самые бешеные баалы.

Все знали, что Мастерам говорили «вы» и Молох, и Мамона.

– У нас есть дело, – сухо сообщил Ястребиный, разглядывая Мастера: невысокого, очень худого мужчину с острым, словно у мыши, лицом, губами в едва заметную линию и серыми глазами. Мужчина носил очки в тонкой металлической оправе, одевался в потёртую робу и стоптанные ботинки. – Авадонна, покажи.

Карлик ловко запрыгнул на грязный, но крепкий табурет, водрузил на стол ковчег и осторожно развернул ткань.

– Похороните его под именем Безликин Савелий Григорьевич. И примите все меры, чтобы он не поднялся.

– Внутри прах? – поинтересовался Мастер, не прикасаясь к ковчегу.

– Всё, что осталось после Костра Инквизиции.

– Такой прах неспособен подняться.

– Этот – способен.

– Гм… – Мастер посмотрел сначала на Авадонну, затем на Гаапа, вздохнул, но спорить не стал. – Когда нужен камень?

– Мы не хотели бы затягивать процедуру похорон, – Ястребиный растянул в усмешке губы.

– Скоро Великое Полнолуние, – прищурился Мастер. – Если сделаю камень в ту ночь, он обретёт дополнительную силу, и прах точно не поднимется. – Помолчал и добавил: – Даже если он принадлежит Древнему.

– Но ведь мы все знаем, что это не так, – тут же проговорил Авадонна, заметив, как вздрогнул Ястребиный.

– Мы все знаем, что мне всё равно, – бесстрастно ответил Мастер.

– В таком случае, договорились, – подытожил Гаап. – В Великое Полнолуние.

* * *

– Слышал, ты стал Архивариусом?

– Каким?

– Не каким, а кем, – усмехнулся карлик. – Тебе не удастся меня обмануть, Обуза, мы ведь друзья, а друзей не обманывают.

– Мы друзья? – уточнил Виссарион.

– У тебя есть иное мнение на этот счёт? – поднял брови Авадонна.

Ушастый вздохнул и отрицательно покачал головой.

Он не ожидал увидеть карлика. В смысле, ожидал, но не так… в смысле, как посетителя… то есть не думал, что Авадонна догадается об Архиве… В общем, Обуза по обыкновению запутался и привычно положился на кривую, которая, как правило, его вывозила.

– Письмо от господина Шаба я получил совсем недавно, – сообщил он, как бы извиняясь, что не поделился радостью с другом. – И до сих пор пребываю в некоторой растерянности.

– Прекрасно понимаю, – рассмеялся карлик.

– Правда?

– Нет.

– Но всё равно спасибо за поддержку.

– Не за что… – махнул рукой Авадонна.