Искатели приключений.

— Вот этим дипломатом, — застегивая ремень, проворчал Васильев и покосился на кейс, лежавший на стуле, — она меня и огреет. Причем по самому больному месту, — он прошелся ладонью по волосам, проверяя прическу.

Она рассмеялась, потянулась к нему, прикрывая простынкой обнаженное тело.

— У тебя все получится. Зато представь, дней через десять вместо пыльной Москвы мы будем в райском уголке нежиться на песчаном пляже. Тропики, солнце, чайки, парусник в дымке, пальмы.

— Представляю. Баунти. — Покорно вздохнул Васильев, заключая ее в свои объятия. — Только для начала мне придется пройти семь кругов ада.

Ванессу Яновну Меньжуйскую, директрису университета, побаивались многие, и преподаватель кафедры общественных наук Васильев не был исключением. Она относилась к тому типу русских женщин, что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», была высока ростом и по-мужицки широка в плечах, сродни тем путевым дамам, что сутками что-то долбят ломами на железнодорожных путях, имела голос низкий и густой, и непререкаемый тон. О чем-то спорить с ней было делом сложным и в девяноста случаях из ста бесполезным. Ванесса Яновна молча выслушивала доводы, а затем со всей прямотой высказывала свое мнение, причем если это происходило на общем собрании в актовом зале, техник старался незаметно отключить микрофон, чтобы не оглушать собравшихся пропущенным через мощные усилители и без того не слабым голосом; если же дело происходило в ее директорском кабинете, оппонент начинал забывать, зачем явился, и у него возникало непреодолимое желание провалиться сквозь землю или покинуть как можно быстрее помещение.

Предстоящий разговор Васильев мысленно проигрывал в голове по дороге в университет. Как не крути, без скандала дело не обойдется. Слыханное ли дело — отпуск в августе, когда на носу вступительные экзамены…

Прежде чем постучать в кабинет, он унял гулко заколотившееся сердце, заранее достал из кейса распечатанное на принтере заявление и, услышав из-за дверь начальственное: «Входите», с внутренней дрожью переступил порог.

Меньжуйская разбиралась с бумагами. Оторвавшись от важного занятия, она уперла на него внимательный взгляд из-под очков.

— Слушаю вас, Владимир Петрович.

— Вот… — промямлил Васильев и, отчего-то краснея, протянул директрисе заявление.

Она взять его не спешила. Васильев чувствовал себя совершенно идиотски, и листок к протянутой руке начал предательски подрагивать.

— Что это?

— Заявление… на отпуск…

В глазах ее читалось искреннее недоумение. У Васильева вдруг вспотели ладони, как у провинившегося школьника на педсовете.

— Я вас не понимаю, Владимир Петрович, — строго поджав накрашенные губы, сказала она. — Не далее как в июне я предлагала вам отдохнуть, но вы категорически отказались.

— Обстоятельства… — вымученно улыбнулся он.

— Что это за обстоятельства такие? Не мне вам напоминать, когда начинаются экзамены. Осталось ведь меньше недели. А ваш предмет один из основных.

— Ванесса Яновна, я работаю у вас уже четыре года, и всегда шел коллективу навстречу. В отпуск уходил, когда требовалось не мне, а университету. Я ни разу не был на больничном, у меня нет прогулов…

— Еще бы не хватало!.. — повысила голос Меньжуйская.

— Теперь у меня наметились изменения в личной жизни, и отпуск мне необходим именно сейчас, а не раньше и не позже!

— Жениться, никак, собрались? — потеплела она.

— Да вроде…

— Поздравляю, — одобрила директриса, и тут же загасила его вспыхнувшую было надежду. — Но помочь ничем не могу. Только после экзаменов. Ведь вас даже заменить некому.

— Как некому?! — едва не вскричал он. — А Желябовская?.. — имея в виду заведующую кафедрой.

— Вы же знаете ее положение. Одна воспитывает внука, у ребенка что-то с пищеварением, и она увезла его на курорт в Минеральные воды.

— Ей вы, значит, пошли на встречу!

— Вот что, Владимир Петрович. Давайте прекратим бессмысленную перепалку. Идите работать!

Он стоял, абсолютно раздавленный, зная, что если выйдет сейчас из кабинета, вторично на конфронтацию с Меньжуйской может не хватить духа. Надо было принимать решение. Или сейчас, или никогда.

— Тогда, — траурно зазвеневшим голосом пообещал он, — я положу вам на стол другое заявление. По собственному желанию!

Теперь она смотрела на него пристально, изучающе, точно видела его в первый раз.

— Это же мальчишество, — сказала после недолгого молчания, но совсем не тем разгромным тоном, на который Васильев внутренне настраивался. — Нельзя так ставить вопросы: делайте, как мне надо, а не то я уйду. Вы присядьте, Володя.

— Ванесса Яновна, я все понимаю! — затряс он головой. — Я понимаю, что люди по отпускам, что через неделю вступительные экзамены, в том числе и по истории, и что их нужно кому-то принимать. Но войдите в мое положение. Я лето провел в этих четырех стенах, вел подготовительные курсы. А сейчас мне действительно нужен месяц, пусть даже за свой счет. Это не каприз и не прихоть! Мне действительно необходимо…

— Найдете замену, я не возражаю, — поставила точку Меньжуйская. — Приведите мне достойного историка на время своего отсутствия, и я подпишу заявление.