Искатель, 2019 №1

Гриша все это время никакого участия в разговорах не принимал. Он нервно прохаживался по коридору вблизи собравшихся у карцера, раздумывая о том, какую в этом деле занять позицию. Он один знал, что произошло на самом деле в следственном изоляторе. Но как об этом сказать коллегам? Поверят ли они в то, что он готов им рассказать? Конечно, не поверят. А Соколов просто-напросто отстранит его отдела и отправит к врачам. Психушка же его не устроит. Выход один: надо раз и навсегда покончить с колебаниями и молчать, что бы ни происходило. Все. Решено.

— Григорий Петрович, ты что же не пишешь протокол осмотра места происшествия? — вспомнил о нем Соколов. — Давай, голубчик, поспешай. Ведь тебе заканчивать это дело.

— Да, конечно, — встрепенулся Григорий, вернувшись в реальность. Вынув из следственного портфеля планшет, листы бумаги и авторучку, он сосредоточился, готовясь писать протокол. Но туг помимо его воли и желания в голове стала биться назойливая мысль: «А разве те двое, что били в камере Алиджанова, лучше этого маньяка?» — «Нет, не лучше, — вдруг ответил ему на ухо знакомый простуженный голос, — оба рецидивисты, воры, грабители и убийцы». — «Где же тогда справедливость? — спросил невидимого собеседника Григорий. — Алиджанов мертв, а они, наверное, живые?» Ответа на свой мысленный вопрос Григорий не получил. Но в этот момент легкое завихрение крутанулось вокруг него и унеслось в противоположный конец коридора.

— Странно, какой-то сквозняк подул, — удивился начальник Бутырки. — Похоже, где-то окно высадили.

— У меня есть вопрос, который никто не задавал ни контролеру, ни начальнику СИЗО, — произнес Григорий, пряча готовую сорваться с губ усмешку. Он прицелился колючим взглядом полковнику в переносицу и ждал ответа.

— Извольте ваш вопрос, — насторожился Волков.

— За какую провинность Алиджанова посадили в карцер?

— Я это выяснял, — спокойно ответил Александр Семенович, — в шестьсот шестьдесят девятой камере, куда его сначала определили, заключенные стали жестоко избивать его, узнав, что он насиловал женщин. Зэки не любят насильников, не считают их мужиками. Так вот, чтобы они не пришили Алиджанова, того и поместили в карцер.

— Но ведь это нарушение инструкции. В карцер сажают за дисциплинарную провинность.

— Не спорю, — согласился полковник, — но иной возможности изолировать Алиджанова у нас не имелось. Другие камеры забиты до отказа: На одного зэка приходится семьдесят квадратных сантиметров при норме в четыре метра. Заключенные спят по очереди. Об этом знают все вышестоящие инстанции, но исправить это тяжелейшее положение возможности у государства нет. В шестьсот шестьдесят девятой камере, предназначенной для особо опасных рецидивистов и лиц, приговоренных к смертной казни, вместе с Алиджановым было семь человек. А в других, таких же по размеру, количество заключенных доходит до сорока. Так что, уважаемый следователь, прежде чем сделать определенные выводы о степени виновности должностных лиц Бутырки, нужно хорошо подумать.

— Да, это так, — кивнул Соколов, стараясь несколько смягчить остроту вопроса, поставленного его подчиненным.

Неожиданно из камеры, расположенной в противоположном конце коридора, раздался отчаянный стук в дверь и дикие человеческие вопли.

— Опять какие-то разборки, — с досадливым вздохом бросил начальник Бутырки и поспешил на шум. Остальные последовали за ним.

Стук в дверь и крики доносились из шестьсот шестьдесят девятой камеры. Полковник посмотрел в глазок и тут же проинформировал:

— Двое лежат на полу, другие возбужденно суетятся по камере. Не исключаю, что это может быть провокацией. Не сразу расшифруешь истинные намерения заключенных. От них всего можно ожидать. — Начальник СИЗО отвел взгляд от глазка и отдал распоряжение Дубову: — Иван Алексеевич, сбегай за контролерами, возьми несколько человек со спецсредствами. Хватит нам сюрпризов.

Дубов ответил «слушаюсь» и тяжелой рысцой побежал в дежурное помещение. Вскоре он вернулся в сопровождении четырех рослых решительных контролеров с дубинками в руках. Стук в дверь и крики к этому времени не прекратились.

— Открывай! — приказал полковник Дубову.

Контролер отпер замок камеры и отступил в сторону. Полковник рывком открыл дверь. Зэки, которые стояли, отпрянули к противоположной стене. Двое продолжали навзничь лежать на полу в неудобных позах. Маски пережитого ужаса исказили их лица. На лбах трупов четко вырисовывались черные квадраты, будто это место прижгли раскаленным квадратным металлическим прутом. Григорий сразу узнал обоих, избивавших Алиджанова: высокого здоровяка с фигурой боксера-тяжеловеса и второго, пониже ростом, с рельефной, хорошо развитой мускулатурой.