Искатель. 2013. Выпуск №7

ИСКАТЕЛЬ 2013 Выпуск № 7

Николай Буянов ТЕНЬ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ

Поселок, куда по донельзя разбитой колее медленно пробирался оперативный «УАЗ», назывался Верхняя Труба. Чем руководствовались люди, давшие поселку имя, было неизвестно. Тем более что населенного пункта Нижняя Труба в окрестностях не существовало.

Нужный дом был последним в ряду. Он стоял сразу за поворотом, в том месте, где дорога огибала холм с тремя пожелтевшими березками. Шофер «уазика» наверняка проскочил бы его, кабы не притулившаяся у забора замызганная машина «Скорой помощи». Возле калитки стояли двое: участковый и высокая женщина лет пятидесяти, в платке и рабочем комбинезоне.

Сергеев вылез из машины, сразу погрузившись по щиколотку в разбухшее после дождей месиво, и досадливо чертыхнулся.

— Осторожнее, товарищ капитан, — запоздало проговорил участковый.

Сергеев досадливо отмахнулся.

— Кто обнаружил труп?

— Хозяйка дачи, — участковый указал на женщину.

Та кивнула и пояснила:

— Он тут уж две недели жил. Деньги вперед заплатил за месяц…

— За целый месяц? — переспросил Сергеев. — А вас не удивило, что он решил снять дачу осенью? Сезон-то вроде закончился.

Женщина пожала плечами:

— Ну так что ж. Мало ли какие у человека обстоятельства. Вон в прошлом году Семка Дубак со своей мегерой поцапался, так тоже у меня на даче жил, пока не помирились… — Она жалостливо вздохнула: — Может, и этого жена выгнала. Или сам ушел… Мне что? Пусть живет, коли охота.

Сергеев шагнул через порог и огляделся.

Интерьер дома соответствовал экстерьеру: грубоватая простота и благородная непритязательность, стиль «крестьянская изба» в своем апофеозе. Истертый до дыр половичок, рассохшийся кухонный стол у окошка, тарелка с остатками вареной картошки. Хлеб в целлофане, ополовиненная бутылка хорошего коньяка, несколько упаковок сыра, масло, консервы…

Словом, приличный набор продуктов, приготовленный с тем расчетом, чтобы длительное время не показываться людям на глаза.

Труп мужчины на кровати, поверх куцего одеяла, — чуть полноватое лицо с легкой небритостью на подбородке. Так мог бы выглядеть обычный среднерусский доцентик из какого-нибудь дышащего на ладан НИИ. Иди разведчик, вынужденный на некоторое время уйти в нелегалы. Или глава финансовой пирамиды, скрывающийся от обманутых вкладчиков.

Однако, все это капитан увидел позже, спустя несколько минут. Потому что сначала, буквально с порога, его взгляд с налета врезался в картину, висевшую на стене. Да так и остался в ней, в этой картине.

Картина была вышита на ткани. Капитан Сергеев в ускоренном темпе прошерстил свой внутренний толковый словарь и нашел определение: гобелен. Старинный, но сохранившийся, пожалуй, получше, чем дом, давший ему последний приют.

Сергеев обернулся к хозяйке дачи.

— Вам знакома эта вещь?

Женщина истово перекрестилась.

— Упаси боже. Она ж, поди, бешеных денег стоит. Разве я стала бы такое на даче хранить?

На гобелене была изображена сцена охоты на тигра. Тигр был полосат, огромен и исполнен приглушенной ярости. Приглушенной до поры до времени: тщедушным охотникам с их смешными кремневыми ружьями ловить здесь, ясно с первого взгляда, было нечего. Тигр слишком превосходил их размерами, силой и мощной аурой смерти, которая его окружала.

Врач цинично ухмыльнулся:

— Да, покойничек, похоже, был большим оригиналом. Снял дачу на отшибе, врезал новый замок, устроил картинную галерею — и «склеил ласты».

— Какова причина смерти? — поморщившись, спросил капитан.

— Почти наверняка отравление. Пена в уголках губ, небольшой отек горла, синюшный носогубный треугольник… Я, пожалуй, возьму остатки еды на анализ. Завтра пришлю заключение.

— Товарищ капитан, — окликнули Сергеева из сеней. — По-моему, вам стоит на это взглянуть…

«Это» оказалось люком в погреб. На вопрос, почему люк расположен не в комнате, а в сенях, словоохотливая хозяйка пояснила: «Муженек так устроил, царство ему небесное. Чтобы, значит, картошку удобнее было таскать. Мы там сроду ничего кроме картошки да лопат и не хранили».

— Сумки, стало быть, тоже не ваши? — спросил Сергеев, указывая на два объемистых баула, извлеченных из погреба.

Баулы были самые обычные, без затей сварганенные из клетчатой клеенки, — такие во множестве таскают по поездам российские «челноки». Когда сумки перенесли на стол, внутри одной из них отчетливо брякнуло.

— Оружие, что ли? — тихо спросил эксперт.

— Господи, — перекрестилась хозяйка. — Он что же, по-стоялец-то мой, из энтих… из чеченцев? На лицо-то вроде русский…

— Давай сюда понятых, — распорядился Сергеев.

Молодой оперативник проворно шмыгнул за дверь и вскоре вернулся с теми самыми старухами, которых капитан засек на улице перед домом. Старухи со смесью ужаса и любопытства кивнули хозяйке и уставились на баулы. Эксперт натянул перчатки и осторожно расстегнул «молнию»…

Сверху, прямо под «молнией» лежало оружие — но совсем не то, какое ожидал увидеть капитан. Не хрестоматийный автомат Калашникова, не изящный израильский «Узи», и даже не разобранный на части пулемет «Максим».

Сабля.