Искатель. 2009. Выпуск №07

— Игорь, мы же видели шейку ребенка.

Тогда капитан вынул из сумки два скрепленных тетрадных листка и положил перед следователем. Тот гмыкнул и, читая, гмыкнул еще раз; очки поправил два раза и усмехнулся три раза. Все это кончилось бодрыми словами:

— Игорь, вези ее ко мне.

— Сочинительницу анонимки?

— Нет, мамашу-преступницу.

Палладьев тоже усмехнулся — один раз. Но эта усмешка как бы отскочила от строгих очков следователя.

— Сергей Георгиевич, шутите? Ее же надо отыскать.

— Автор анонимки скажет.

— Но ее тоже надо найти.

Теперь очки следователя блеснули строгим недоумением, словно капитан озоровал с фонариком:

— Игорь, удивляешь… Она же пишет, что ее звать Рита.

— А сколько Рит в нашем стотысячном микрорайоне: тысяч десять.

Слова Рябинина капитан всерьез не принимал. Следователь расслаблялся или просто шутил: знал он лабиринты оперативной работы. Но Палладьев вспомнил, сколько раз вроде бы юморные рекомендации следователя оказывались полезнее самых поучительных советов.

— Игорь, в этой анонимке бездна информации.

— Какой же? — не поверил капитан.

— Говоришь, Рит десять тысяч… Эта работает официанткой в кафе.

— Сергей Георгиевич, в кафе тысячи.

— И все обильно посещают иностранцы.

— Не все.

— Выбери, — посоветовал Рябинин.

— Есть кафе «Грот». Рядом с общежитием, где живут иностранные студенты, — угрюмо сообщил капитан.

Его настроение испортилось. Следователь не ругался, не упрекал и даже не намекал на какие-либо ошибки. Есть худший вид обиды — на себя. Почему же он не пошел по ясной и логичной дороге, по которой шел следователь? Потому что уподобился любителю детективов, жаждущему кровавой запутанности.

— Игорь, просуммируем. Кафе «Грот», официантка Рита, у нее есть подруга, видимо, работающая там же, которая живет в общежитии и которая недавно была в отпуске…

Палладьев знал, что если сейчас он не выдаст блестящего ответа, то уйдет с настроением побитой собаки. Еще бы, лучший опер, но не смог самостоятельно вычислить элементарную преступницу.

— Ее доставить сюда?

— Кого? — не понял Рябинин.

— Криминальную роженицу.

— Ты ее знаешь?

— Да, это Любка из кафе «Грот».

5

Проще всего было бы доставить Любу Любавину на допрос к Рябинину. Ио если она уйдет в глухую непризнанку, то протокол следователя это закрепит, как зацементирует. Потом к правде не пробьешься. Допрос без оперативной информации — что в ночном лесу без фонаря. Поскольку не мафию разоблачал и не грабителей банка, капитан решил действовать неторопливо и простенько. Проще «наружки» ничего не было.

Палладьев начал с общежития, где проживала Любавина. Казалось бы, чего проще. Опроси жильцов да ту девицу, которая проживает с ней в одной комнате. Но была запятая: информацию собрать так, чтобы Люба об этом не узнала.

В общагу капитан приехал днем. Напарница подозреваемой отсутствовала. Палладьев шатался по коридорам и комнатам, заводя глупые разговоры с девицами о сексапильности, с комендантом о ремонте здания, с вахтершей о современной молодежи…

Клевал по зернышку. Когда эти зерна он как бы ссыпал в одну кучку, то удивился — в последнее время Люба в общежитии вообще не жила, лишь изредка забегала.

Казалось, в голове капитана, как сердитые пчелы, начали роиться вопросы…

Где же Любавина ночевала? Почему об этом не знает ее подруга Рита? А если знает, то почему не упомянула в анонимке? Если у Любы бойфренд, то история с младенцем приобретает конкретный зловещий смысл: в криминальной практике полно случаев, когда любовники заставляли женщин избавляться от детей. Все-таки где она ночует и почему?..

И капитан как бы подтвердил свое решение: «наружка». Сегодня, не дожидаясь никакой помощи, сегодня, сам.

Но Любавина знала его в лицо. Палладьев поехал в РУВД, в свой кабинет. Одно из отделений сейфа походило на базарный

развал «секонд-хенда». Самодельные ножи, детективы, гантели, какая-то одежда, фонари… Он выбрал нужное: волосяные усы и темные очки. Плюс сыскной навык…

Кафе «Грот» закрывалось в двадцать три часа. Капитан уже переминался в некотором отдалении. Официантки начали выходить через полчаса. Любавина была одна и зашагала с деловитой торопливостью. Палладьев наклеил усы, надел очки и двинулся следом — тоже деловито.

Люба шла скоро и целеустремленно. Так ходят, когда тебя ждут. Но она миновала все транспортные остановки — значит, ей недалеко.

Шагавший рядом с капитаном парень вдруг попросил:

— Мистер, дай закурить.

— Не курю.

— Тогда дай на бутылку пива.

— Не пью.

— Не куришь, не пьешь… Голубой, что ли?

— Я гермафродит, — тихим голосом поделился капитан.

Любу он далеко не отпускал. Вряд ли она его заприметит, и не только из-за бутафорского грима: официантка была слишком устремлена туда, куда спешила. В сумке капитана лежала вязаная шапочка, которую он прихватил из барахла в сейфе. Откуда она взялась, он уже не помнил. Может быть, снята с неопознанного трупа. Теперь она пригодилась: Палладьев напялил ее поглубже.

— Эй, педофил, — окликнул его парень, вновь пристроившись рядом, — не даешь на пиво, угости водочкой.

— Вредная она.

— Педофил, да какой ты национальности?

— Индеец.