Искатель, 1997 № 09

— Я тебе, Володя, как-то рассказывал про часовенку, что под землю провалилась. — Корнилов многозначительно посмотрел на Фризе. — Рядом с этим местом. У него там целое подворье.

— Точно, — подтвердил участковый. — А вы, Владимир Петрович, впервые в наших краях? Или уже довелось побывать?

— Бывал, бывал! — пришел на выручку Корнилов. — Да все на день, на два заглянет и поминай как звали!

— А где… — лейтенант хотел еще что-то спросить у Фризе, но генерал перебил его:

— Не отвлекайся, Виктор! Скажи лучше, чего это Бабкин на чужой машине разъезжал, если своя такая же?

Участковый пожал плечами.

— Ты хорошо запомнил убитого?

— А то! Как закрою глаза, так и стоит у меня перед глазами его лицо! Нет, нет! На главбуха он ни лицом, ни фигурой не походит.

— А глаза-то ты почему закрываешь? Задремал?

— Да что вы, Игорь Васильевич? На секунду не прикорнул. Это к слову. А глаза прикрыл, чтобы лучше представить себе того жмурика. Для наглядности.

— Если паренек не обознался, интересная картина вырисовывается.

— Божится парнишка. Наверное, все так и есть. Ребята — народец приметливый. Пожалуй, надо завтра с утречка госпоже следовательше отзвонить.

— Отзвони. Ты ее сильно порадуешь.

— Еще одна загадочка на ее красивую голову! — засмеялся Лысенко и поднялся с кресла — Спасибо за кофе. Потопаю домой. — Он попрощался за руку с Фризе и, уже подходя к двери, спросил у Корнилова: — Завтра после обеда будете дома? Приду стекла на веранде вставить.

— Толковый паренек, — сказал Игорь Васильевич, когда проводив участкового до калитки, вернулся в дом. — И дело знает, и шутки понимает. Главное — честный мужик.

Он на секунду вернулся в прихожую и принес вооружение Фризе. Повесил на прежнее место.

— А я промашку допустил, — сокрушенно сказал Владимир. — Размагнитился.

— Размагнитились? Прекрасно. Лучшего комплимента хозяину вы и придумать не могли. Значит почувствовали себя как дома! А участковый-то! Чутье, как у охотничьей собаки! Я по глазам видел — не признал в вас племянника. Наверное, решил, что после ночного происшествия ко мне охрану прислали.

— В подробности он не посвящен?

— Нет.

— Если толковый да честный, мог бы очень помочь.

— Мог бы. Но у него служба только начинается. Зачем его впутывать в дело, которое питерское начальство всеми силами хочет пустить под откос? У нас с вами начальство — один Господь Бог. Надо только под пулю не угодить, а лейтенанта, прояви он инициативу, в бараний рог согнут. Особенно, если наше дело удачно закончится. — Он вздохнул. — Вот жизнь наступила! «Здесь человека берегут, как на турецкой перестрелке!» Кстати, мы с вами и теленовости не посмотрели.

— А вы по ним соскучились?

— Her! — Корнилов улыбнулся, лицо у него разгладилось, и Фризе подивился — улыбка делала генерала лет на двадцать моложе. — Я вам уже рассказывал про Бориса Федоровича, моего главного консультанта по пещерам. Так он говорит: «Не верю на телевидении даже прогнозу погоды!» — Он внимательно посмотрел на Владимира: — Поскучнели? Хандрите?

— Игорь Васильевич, а у вас нет в запасе еще одной бутылки «Дипломатической»? После бессонной ночи меня тремя рюмками не возьмешь!

— Может, коньячку?

— Не будем разбрасываться.

— Хорошо. Чем закусим?

— Не сочтите за нахальство — а маслин не найдется?

— Где-то валялась банка. Сослуживец привез.

Через минуту на журнальном столике красовалась большая бутылка водки, вазочка с крупными бархатистыми маслинами, тарелка с малосольными огурцами и хлеб. И два граненых стакана.

— Не возражаете? — Генерал разлил водку по стаканам. Бутылку он держал уверенно, рука не дрожала. И глазомер у него был — позавидуешь.

— Прекрасно! — одобрил Фризе. — Эти стаканы напоминают мне студенческие годы. И стажировку в вашем Управлении.

— У нас на службе не пили.

Разуверять генерала Владимир не стал. Подумал, веселея: «Сейчас напьюсь и забуду всех этих немцев и воров в законе!»

Они с удовольствием выпили. Фризе закусил маслиной, Корнилов — корочкой черного хлеба.

— Маслины доктор запретил?

— Боюсь привыкнуть, — усмехнулся генерал, — к вкусной еде, как и к власти, привыкаешь моментально. А потом настанет вынужденный пост — напереживаешься.

После второго стакана Владимир сказал:

— Завтра разыщу главбуха и чуточку потрясу.

— Володя! Можно я буду вас называть по имени? Племянник все-таки?

— А я вас дядюшкой?

Корнилов не понял, пошутил его гость или дал понять, что называть его Володей срок еще не пришел. «Ну и ладно, перетерпит, — отмахнулся он от этой мысли. — Мужик, похоже, неплохой».

— Володя! И вы надеетесь на успех? В лучшем случае, этот тип пошлет вас по матушке, в худшем — засадит в тюрьму за хулиганство. Кстати, он уже давно не главбух. Предприниматель.

— Заговорит! Он у меня заплачет кровавыми слезам!

— Прикуете наручниками к машине и пригрозите поджечь? Как меня?

— С волками быть… — Фризе вспомнил, как разогревал паяльник у себя на даче в Николиной Горе, когда поймал незадачливого воришку. Вспомнил, с каким ужасом тот смотрел на раскаленный носик паяльника.

Вечер песни