Искатель. 1992. Выпуск №3

— Ладно, он нам нужен, — согласилась она. — Приятель, тебе не надо было бить меня по голове.

— Если тебе больше нравится Шак, куколка, я мог бы попросить его сделать это.

Тогда я не знал, где она прячет нож, но чистое лезвие, белое, как ртуть, с молниеносной быстротой оказалось в десяти дюймах от толстого горла Шака.

— Ударь меня, Эрнандес, — взмолилась она, едва шевеля губами. — Всего один раз.

— Бога ради, Нан, — пробормотал с несчастным видом Шак, — спрячь нож, а? Я же ничего тебе не сделал.

Бармен вышел из-за стойки и приблизился к ним.

— Эй, уберите это, — велел он. — Спрячьте нож. Мне не нужны неприятности.

Пока Нан складывала нож и прятала его под столом, Шак встал — неожиданно быстро и легко для такой туши.

— Тебе нужны неприятности? — спросил он.

— Нет, мне не нужны неприятности, паренек. — Владелец бара отвернулся.

Шак одним движением схватил его за руку и рывком развернул.

— Значит, я перепутал, — сказал Шак. — Мне показалось, что ты ищешь неприятности.

Бармен был мужчиной грузным и рыхлым. Его лицо посерело и покрылось потом. Со стороны казалось, что Эрнандес едва удерживал бармена, но я заметил, как глубоко впились его железные пальцы в мягкую, пухлую руку.

— Не надо… неприятностей, — тихо попросил бармен прерывающимся голосом.

— Прекрасно, — согласился Шак. — О'кей! На секунду его лицо исказилось от усилия. Бармен издал блеющий звук, закрыл глаза и опустился на одно колено. Шак поднял его и отпустил, легко толкнув по направлению к стойке.

— Философия агрессии, — нравоучительно проговорил Сэнди. — Она разозлилась на меня и выместила гнев на Шаке, который отыгрался на толстяке. Вечером дома тот побьет старую леди, а она — ребенка. Ребенок побьет собаку, собака разорвет кошку. Конец цепочки. Агрессия всегда кончается чьей-нибудь смертью, Кирби, запомни это. Смерть — последнее звено в цепи. Она могла бы воткнуть нож в горло Шака, и это был бы конец. Все мы животные. Пошли отсюда.

Мы вышли на улицу. Я нес дешевый мексиканский чемодан. У Сэнди Голдена через плечо висел рюкзак. Нан тащила похожую на барабан шляпную коробку, покрытую красным пластиком, имитирующим крокодиловую кожу. Скудные пожитки Шака поместились в коричневом бумажном пакете.

Мир был ясен, бессмыслен и равнодушен. Целый час мы пытались остановить машину, но нас было слишком много. Нан уселась на мой чемодан, а Сэнди принялся разглагольствовать о сексуальном подтексте, заключенном в американском автомобиле. Когда начало темнеть, остановился грузовик. Нан села в кабину, а мы забрались в кузов. Нас высадили в Брэккетвилле, в тридцати милях от Дель-Рио. Водителю нужно было поворачивать на север. В каком-то вонючем кафе мы съели подозрительные гамбургеры.

Я находился с этими людьми достаточно долго, чтобы понять истинные отношения между ними. Шак терпеливо обхаживал Нан с вполне ясными намерениями. И ей и Голдену было заметно его возбуждение, когда он находился рядом с ней. Его желание было так сильно, что воздух, казалось, насыщался запахом муксуса.

Мы нашли место для ночлега в Брэккетвилле, по полтора доллара за койку. Маленькие рассохшиеся домики размером восемь на десять футов, крашенные под желтый кирпич, каждый с двуспальной железной кроватью, просевшей, как гамак, одной сорокаваттной лампочкой под потолком, грязной раковиной, одним стулом, двумя узкими оконцами и одной дверью. На полу потрескавшийся линолеум. Уборная на улице, серые простыни, вместо вешалок вбитые в стенку гвозди, короче, райский уголок.

Комплекс состоял из шести домиков. Мы оказались единственными жильцами и сняли три хижины. Четыре с половиной доллара за три кровати. Мы немного поболтали в домике Сэнди и Нан. Шак сидел на стуле, Сэнди и я — на кровати. Нан — на полу. Сэнди снова раздал таблетки.

— Это смерть, парень, — заявил он. — Ты погружаешься на шесть футов туда, где можно говорить с червями.

Мы разошлись по своим хижинам. Я спал в среднем домике. Стараясь не думать о клопах, отключился так быстро, что даже не слышал, как она вошла. Когда Нан забралась в постель, я в испуге проснулся. Она раздраженно толкала меня:

— Эй! Эй, ты! Эй!

Я спал так крепко, что совершенно забыл, где нахожусь. С почти невыносимой радостью я обнял Кэти Китс и нашел ее губы. Но губы и кожа были не те, а от волос несло какой-то кислятиной. Наконец до меня дошло, что Кэти мертва, и я вернулся в реальность.

— Нан?

— А ты думаешь, это маленький Бо Пип? — сонным и хриплым голосом ответила Козлова, механически лаская меня.

— Я и не знал, что понравился тебе, малышка.

— Заткнись. Сэнди сказал, чтобы я нанесла тебе визит. Поэтому я пришла. Так что давай кончим с этим без разговоров.

Если бы со сна я не подумал, что это Кэти, наше сношение оказалось бы невозможным. Но мне пришлось удовлетворить ее, потому что сделать это было легче, чем отправлять ее назад с выражением благодарности Сэнди. С механическим проворством она очень быстро кончила, скатилась с меня и натянула штаны. Нан даже не сняла блузку.

— Передай Сэнди мою благодарность, — кисло пошутил я.