Искатель. 1990. Выпуск №3

Анатолий Ромов Совсем другая тень Роман

В последнее время я часто ночевал не дома — то на Сашкиной даче у Сенежского озера, то у Алены на Юго-Западе. Поэтому сейчас, когда под моим ухом раздался телефонный звонок, я сквозь сон пытался понять, где же я. Нащупав на ковре у тахты свой телефонный аппарат, наконец сообразил: я у себя дома.

— Алло? — сказал сонно в трубку.

— Серега, это я... — Голос Сашки Чиркова.

Я окончательно пришел в себя и тут же вспомнил вчерашний вечер: мы с Аленой посидели в маленьком баре на Кропоткинской, потом поехали ко мне, но в середине ночи Алена вдруг попросила отвезти ее домой, и мне пришлось на своей «шестерке» проделать путь до проспекта Вернадского и обратно.

— Что у тебя с голосом? — спросил Сашка. — Неужели все еще спишь?

Мне показалось, что он звонит откуда-то издалека. Подняв на тахту телефон, я ответил:

— Ну... допустим, еще лежу.

— Понял. Ты не против позавтракать?

— Не против. — Я помолчал. — Ты что, не из Москвы звонишь? Что-то тебя плохо слышно.

— Из Москвы звоню, из автомата. У меня сегодня выходной... — В трубке зашуршало. — Я заеду часа через полтора.

— Хорошо. А который час?

— Одиннадцать. В половине первого я у тебя.

Встав и натянув плавки, наскоро сделал зарядку. После этого не удержался, подошел к зеркалу. Критически осмотрел собственную персону — для своих двадцати семи я не Геркулес. Но тут же успокоил себя: при некоторой худощавости многие мои мышцы можно назвать даже рельефными.

В начале первого я вышел на балкон. Моя светло-серая «шестерка» стояла на обычном месте — вторая справа в общем ряду. При взгляде на собственную машину поневоле вспомнил Сашку Чиркова. Ведь три года назад, когда я окончил Суриковский институт, у меня практически ничего не было. Мама умерла, когда я был на втором курсе, отца в последний раз видел лет двадцать назад, перед тем, как он нас оставил. После смерти мамы из-за раздела жилплощади мне пришлось перебраться в коммуналку. Я ходил в обносках, не вылезал из долгов. Но, к счастью, все это скоро кончилось.

С Сашкой мы дружим с детства, с художественной школы. После школы он решил расстаться с искусством и поступил в медицинский, я же пошел в Суриковский институт. Конечно, мы продолжали встречаться. Три года назад Чирков предложил мне, как лицу свободной профессии, соединить усилия, чтобы делать довольно приличные деньги. И главное — без всяких нарушений Уголовного кодекса.

Услуги, которые я после заключения нашего соглашения делал для Сашки, были самыми разными. Он мог попросить меня подписать какую-то ведомость, поехать куда-то «для представительства», отвезти в другой город кого-то из его друзей. Я отлично понимал, что, делая все это, могу находиться на грани нарушения Уголовного кодекса. И вместе с тем мог поручиться за друга, как за самого себя. Подвести меня он не мог, это было просто исключено...

Только я подумал об этом, как увидел затормозившую внизу Сашкину золотистую «девятку». Махнув рукой, мой друг исчез в подъезде, а через минуту я впустил его в квартиру.

Сашка — голубоглазый брюнет. Как и я, среднего роста. Красивым его не назовешь, но он обаятелен. И самое главное — отлично контачит с людьми.

— Предлагаю «Якорь», — сказал Сашка.

— Мне все равно.

— Значит, едем в «Якорь». Да, Вера интересовалась, не продашь ли ты ей картину? Обещала хорошо заплатить. Картина ей подойдет любая, лишь бы была твоя подпись. Уверен, меньше пяти штук она не даст.

Я достал одну из старых работ — уже забытый мной женский портрет, сделанный давно, чуть ли не на третьем курсе.

— Сойдет?

— Сойдет. Берем и спускаемся.

В пути Сашка спросил:

— Как Алена?

— Все в порядке. Вчера виделись.

— Почему ты не спрашиваешь, что от тебя нужно?

— Считай, спросил.

— Надо подвезти двух человек. На твоей машине.

Различные Сашкины просьбы я выполнял много раз и понял: «подвезти» в данном случае значит не просто подвезти. Поэтому, выждав, немного, стал уточнять:

— Подвезти — куда?

— Не знаю. Они сами скажут. Но насколько я понял — это может быть далеко. Не исключено — ехать придется весь день.

— А кто «они»?

— Двое ребят. Понимаешь... я просто обязан оказать им услугу. Иначе они меня могут круто приделать. Сам не могу из-за работы. Но ты не должен светиться. — С минуту мы ехали молча. — Поэтому на это время придется изменить внешность. И поставить другой номер машины. Не пугает?

Просьба в Сашкином стиле. Главным в ней для меня было то, что моему лучшему другу кто-то угрожает. Поэтому я ответил, почти не задумываясь:

— Не пугает. Когда это нужно?

— Завтра. Рано утром. Готов?

— А внешность и номера? Когда все это?

— Внешностью займемся к ночи. Тебе придется пойти на некоторые жертвы — постричься наголо и обработать лицо и руки мазью. Не волнуйся, вполне безобидной.

— Но... зачем мазь?

— Мазь изменит вид твоего кожного покрова. Он покраснеет, побуреет, съежится. Кое-где покроется пупырышками. Ты станешь старше лет на двадцать. Через двадцать четыре часа твоя кожа начнет принимать нормальный вид. Гарантирую — проверял на себе.

— А... зачем наголо?

— Для парика.