Исихазм для современников

Подобно тому, как подвижники, предающиеся безмолвию, самим опытом познают различие между сидением в келье и выходом из нее, так и сподобившиеся мысленного молчания и созерцания славы Божией знают различие в своем устроении, когда обращаются к речи, чувствуя склонность говорить. То же самое различие существует между умом, созерцающим Бога в безмолвии от помышлений, и умом, впадающим во множество мыслей. Ибо те, кто обрел дар созерцания, подобны ангелам на земле, когда созерцают Истину, ничего не помышляя и пребывая в совершенном изумлении от созерцания. Но когда ум, подверженный изменениям, исходит оттуда, то тогда он получает возможность пользоваться мышлением, речью и обсуждать созерцаемое. И чтобы снова к безмолвникам возвратилось устроение молчания, они охотно предаются безмолвию, охраняют свои чувства от впечатлений мира сего и всячески стараются избегать, вместе с разговором, и самого мышления. Ибо даже добрая речь ниже разумного благодатного молчания.

Божество ни вполне явлено нам и нисколько не тайно, с другой стороны. Что Оно просто есть – это открыто всем и притом очень ясно, что Оно такое по существу – это тайно. Великое различие состоит в том, что Оно такое, от знания того, что Оно существует. Последнее обнаруживается из Его деятельности, а первое – что Оно такое – зависит от Его сущности, и даже ангелам отказано в знании этого. Ибо Бог безконечно выше всякого бытия, выше всякого ума и помышления.

Когда ум приходит к знанию существования Бога, тогда он может много говорить и богословствовать. Когда же он превосходит это знание, и хочет постичь, какой Он есть сам по себе, то под действием благодати ум становится бездейственным и пребывает без умственного движения. Он становится вне всего мысленного, где нет ни мысли, ни помышления, но господствует простота, непостижимость, безмолвие и изумление, где нет никаких образов, где лишь безконечное и ничем не ограниченное созерцание. Ум тогда видит невидимо и сам делается отрешенным от всего и безвидным, соответственно созерцаемому им и преестественно зримому – Божественной и преественной Красоты, и прославляет Бога, создавшего его таковым.

Бог, Который выше всякого соединения, называется Единым не потому только, что Он прост, но потому, что Он один только истинно и существует во всем том, что имеет существование и бытие от Него. То, что существует от Него не есть простое Единое, а является сложным и ограниченным. Как существующий повсюду непостижимо и как Единый, не похожий на все, Бог пребывает совершенно вне всего. Для того, чтобы быть видимым единовидно, превыше мысленного представления о Нем, Бог требует ума цельного, единого, безвидного, без образа, безцветного, неприкосновенного для мыслей, отрешенного, восходящего в созерцании к безконечности безпредельного и преестественно Сущего.

Когда наступает духовное единение, происходящее свыше мышления между Богом и умом, тогда ум совершенно принимает образ сверхъестественного тайного Единого и такое единение превышает собственную природу ума. Однако то, что испытывает и осознает сам ум, бывает сообразно с его природой, очищенной благодатью, ибо осознавать для ума значит то же, что видеть для глаза. Подобно тому, как смотрящий во мраке, не видит ничего, но осознает, что это мрак, так и ум, взойдя до Божественной сокровенности и став превыше мышления, в действительности ничего не созерцает умственным зрением, однако же он полностью осознает и постигает, что это есть Единое, из Которого все проистекает.

И если бы ум не созерцал, то он бы не осознавал, как он сам превосходит себя самого. Теперь же, созерцая, он ясно осознает, что он поистине не созерцает, находясь превыше самого созерцания, и что невозможно, чтобы было созерцаемо то, что он осознает. И это свыше природы ума – войти внутрь и узреть Божественную выше ума Единую сокровенность. Только очень чистому уму, освободившемуся от уз мышления, созерцающему в духе, свойственно взглянуть в лицо Божественной непостижимости и осознать несказанное Единое, лежащее превыше всего в неизглаголанной тайне, а также постичь, что он ничего не созерцает внутри Божественного Единого. И это есть признак созерцательного неведения.

Но когда ум научится созерцать более ясно, тогда он восходит к состоянию, превышающему его разумение и созерцает свою собственную незрячесть, постигая в сокровенности простейшего Единого Бога. И хотя он ясно осознает, что Единое есть То, от Которого происходит все, и что Оно есть тайное, все же он не постигает, что Оно такое. А возможность такого состояния созерцать простейшую сокровенность Божию по природе бывает с ним в том случае, когда он станет чистым от помышлений. Быть таким по природе значит для него приходить в вышеестественное состояние, которое не постигается мыслью, устремляясь к Божественной и свыше ума наипростейшей сокровенности.