– Ты его бросила, – отвечала она. – Он измучил тебя, и ты вышла из игры. И ты поступила правильно. Давно пора было положить конец этому безумию.
– Но я не хотела его бросать. Может, на самом деле он тоже не хотел со мной расставаться?
– Нет, – не соглашалась она. – И хотя ты не заявила ему в лицо, что его условия для тебя неприемлемы, ты дала ему это понять. И ты действительно хотела бросить его, просто пока ты это не осознала.
И тогда я задавала ей самый дурацкий вопрос:
– Думаешь, он круче меня?
– Глупость какая, – возмущалась она.
– Но он знает всех модных музыкантов… У него своя компания по производству одежды… К нему приезжают партнеры из Японии…
Она объясняла мне, что, в конце концов, дело не в том, кто круче. Что в душе ни один человек никогда не чувствует себя круче кого-то другого, а у меня просто приступ неуверенности в себе. Потом она заверяла меня, что я никогда не пожалею о своем поступке. А я пыталась заставить себя поверить в ее слова.
Но по мере приближения праздников я все больше и больше тосковала по Максу. Пару раз я звонила Эштону, но он мне не перезвонил. Мне ничего не оставалось, как сидеть дома и предаваться размышлениям, рисуя себе другие варианты развития событий. В одном из воображаемых мною параллельных миров, после того как я вышла из комнаты, Макс пришел в чувство, схватил злополучный пакет, выскочил из дома и закричал:
– Бен! Подожди!
Он поставил пакет на тротуар, встал передо мной и сказал:
– Я не хочу терять тебя, Би.
После этого он поцеловал меня. Этот поцелуй выразил то, что он не мог произнести вслух, и я сразу простила его.
В другом видении я вошла в комнату без пакета и вела себя так, словно ничего не произошло. По прошествии некоторого времени мы поняли друг друга без слов. Макс встал, поставил пластинку, закурил и спросил, какую еду мы будем заказывать. Я улыбнулась, и напряжение между нами растаяло, как утренний туман.
Но были и плохие видения. В самом худшем из них я натыкалась на Макса в компании другой девушки. Восхитительной девушки. Девушки его возраста. Может быть, Кейтлин – с той вечеринки в честь дня рождения Коллина. Что, если они где-то случайно встретились, он пригласил ее куда-нибудь, а она смогла построить отношения с ним таким образом, что стала его подругой? Эта мысль доставляла мне такую боль, что я яростно гнала ее от себя.
– Я хочу вернуть Макса, – в конечном счете заявила я Кики на рождественской вечеринке «Филли». Мероприятие проходило в отеле «Шато Мармон». Мы с Кики стояли в укромном уголке внутреннего двора, уставленного обогревателями. Люди кучковались около них, как комары вокруг ловушек для насекомых: несмотря на сказку о том, что в Калифорнии никогда не бывает холодно, столбик термометра сегодня вечером опустился примерно до сорока градусов[83]. Раскидистые оливы были украшены маленькими белыми лампочками, поэтому через ветки просматривались макушки деревьев и можно было заглянуть в комнаты отеля. Вдруг я заметила силуэт женщины, которая стояла у окна и смотрела на нас сверху вниз. И мне стало интересно, кто она и откуда. Появился другой силуэт – мужской. Он обнял ее за талию. Она повернулась к нему, сказала что-то и задернула занавески.
– Нет, ты не хочешь вернуть его, – настаивала Кики, ударив меня по руке, которой я тянулась за десятым бутербродом с икрой.
– Хочу.
– Не хочешь.
– Хочу, черт побери. – С подноса проходившего мимо официанта я схватила куриный шашлык и затолкала его в рот. – Макета прямо сейчас.
Кики озабоченно огляделась, ища Кертиса. Он находился на другой стороне дворика, и его уже успели заболтать до смерти. Даже на таком расстоянии до нас доносился голос Стеф, рассказывавшей ему о том, что «ВСЕ ЗНАЮТ ЧТО ЭНДЖИ ДЕЛАЕТ ТАТУИРОВКИ В ТОМ ЖЕ САЛОНЕ ЧТО И ПАМЕЛА НО ПРИКОЛ В ТОМ ЧТО НИКТО НЕ В КУРСЕ ЧТО У НИХ ОДИНАКОВАЯ ПЛАСТИКА».
Кики закатила глаза.
– Слушай, я пойду и посмотрю, как там Кертис, хорошо? – сказала она. – Я скоро вернусь, и мы сможем еще поговорить про Макса. Обещаю.
Ну разве можно ее в чем-то винить?
Между тем в канун Рождества я спросила мамулю, как она расценивает то, что Макс не позвонил и не поздравил меня с праздниками. Предлагались два варианта ответа: он убит горем, потому что потерял меня, или, напротив, ему совершенно на меня наплевать. Но она сказала как отрезала:
– О Боже, Бен! Тебе пора остановиться.
Она приготовила очень крепкий эгг-ног[84] и украсила стол сверкающими сосновыми шишками, собственноручно изготовленными Одри по ценнейшим рекомендациям госпожи Марты. Весь дом пропах сосновыми иголками. У меня разыгралась сильнейшая аллергия.
– Она права, – согласилась Одри, с некоторым отвращением подавая мне салфетку, чтобы я могла высморкаться. – Не важно, что чувствует он. Главное, что чувствуешь ты.
Я пробормотала нечто вроде того, что я чувствую себя так, как будто хочу узнать, что чувствует он. А мамуля метнула на Одри взгляд, который ясно говорил: «Вот видишь, с чем мне приходится иметь дело?»
Мне крупно повезло, потому что Рождество мы отмечали вместе с Джейми.