Исчезнуть из преисподней

Я сперва обрадовалась, когда он вывел меня из здания, а то мне начало уже казаться, что оно заколдованное и я из него никогда не выйду, но уже на крыльце я резко встала.

— Что?

— Мы должны поискать Светку. Вдруг она все-таки здесь?

— Тут никого нет!

— Мы же не все помещения осмотрели. А подвал? Есть же еще подвал. Наверняка, — кивнула я, соглашаясь с собственными выводами. — Это довольно большой дом. Может, музыку использовали как раз для того, чтобы мы крики не услышали?

— Спускались мы в тишине, — поспорил он со мной. — Услышали бы.

— А если она уже устала кричать? А если у нее кляп во рту?

— Если кляп во рту, зачем музыку включать?

— А если она стучит в стену?

— Спускались в тишине, — устало повторил он, — услышали бы.

— Ты издеваешься, да? Это твоя девушка!

Он начал злиться.

— Моя девушка любит приколы, как выяснилось! А ты готова ей все простить. — Я молчала. Он прав. Но дело не в прощении. Как поговаривают в англоязычных странах, ‘the punishment doesn’t fit the crime’ или «наказание не соответствует преступлению». Тут дело серьезное, и я свои обиды пока должна отложить на потом. — Ну хорошо, — вздохнул он. — Упрямая как…

— Как кто? Или что?

Вместо ответа он молча вернулся в дом. Я пошла за ним.

Он тоже достал телефон и в слабом свете двух белых лучиков мы обошли все здание. В дальних комнатах обнаружился мусор, куски кирпича и битое стекло — короче, все то, по чему я скучала, гуляя одна в другой части здания. Надо же, а я успела порадоваться, что кто-то тут прибрался.

Входа в подвал, если таковой имеется, обнаружено не было.

— Придется обойти всю усадьбу.

— Да, это но на рассвете. Мы сейчас ничего толком не увидим.

— Но… — И снова это чувство. Даже не знаю, как объяснить. Что он недоговаривает? Что он не очень сильно любит свою девушку? Что не хочет ее искать? Но он ведь приехал… Или это все моя беспокойная натура? Он просто умный мужик, а я глуповатая блондинка. Мною руководят эмоции, им — разум. Вот и все. — Хорошо, — в итоге согласилась я.

Мы снова оказались на крыльце.

— Машина дальше по дороге, — показал он направление, когда мы направились в обход здания.

— Подожди… А может быть вход в подвал снаружи? Я видела в американских фильмах такое.

— Может, почему нет?

Я посветила телефонным фонариком на стену. И вот оно… Я шла от пруда сразу к центральному входу, а железная дверь, похожая больше на люк, расположена почти на углу здания, и я в тот раз не заметила. Тем более в тумане и сумерках.

— Это то, что я думаю? — на всякий случай уточнила я.

— Вполне.

Мы приблизились. Я хотела открыть, но Леша меня отстранил. Вспомнил, что он мужчина.

— Держись за моей спиной. — И он достал из кармана складной ножик.

Липкий страх снова вернулся в мое сердце. С одной стороны, с оружием спокойнее, но с другой, коли о нем вспомнили, стало быть, существует вероятность, что придется пустить его в ход. Вот от этих мыслей и стало по-настоящему страшно. Я ведь первая выдвинула версию о маньяке. Это вполне может оказаться правдой.

Я стала светить на дверь, чтобы найти замок, и таковой обнаружился быстро — это был стандартный шпингалет. А вместе с ним под свет фонарика попалось еще кое-что… Масонский знак, написанный чем-то жидким и темно-красным.

— Это кровь? — мой голос дрогнул.

— Хм… Не знаю.

Алексей не стал размышлять над какими-то символами, а просто сдвинул шпингалет. Ну да, я знала, что для мужчин важнее конечная цель, и они не любят уделять много внимания мелким деталям. Только вот незадача: говорят, что дьявол кроется в деталях. А история у нас вырисовывается именно дьявольская. Масоны, лестница в преисподнюю и злосчастное «диаблэ», уже дважды кем-то проговоренное мне прямо в ухо.

За дверями обнаружилась железная лестница. Алексей спускался первым. Наконец мы оказались на ровной поверхности и начали светить во все стороны.

…В трех метрах от ступенек прямо на полу валялся грязный, испачканный чем-то бурым матрас. Рядом проходила тонкая чугунная труба, на которой одним кольцом висели наручники. Второе кольцо было защелкнуто, но, слава богу, никаких отрубленных кистей в своем плену не держало. Но вздохнуть свободно и забыть об этом месте мне не давали некоторые предметы, оставленные возле матраса, а также надпись на стене, сделанная кровью — в строчку прямо над трубой, так близко к ней, будто тот, кто писал, не мог по каким-то причинам дотянуться куда-то повыше.

Сумочка, которая точно принадлежала Светке. Туфли, которые точно принадлежали Светке. Надпись, которая точно адресовалась мне…

«Лара, я была здесь».

* * *

— Надо звонить!

— Звони!

— Надо звонить! Ты что, не понимаешь?!

— Так звони! Она этого и хочет!

— Ты не веришь?..

— Я тебе рассказывал…

— Но ты уверен?..

Вздох. Еще один.

— Нет! В том-то и дело!

Мы помолчали. Я обратила свой беспокойный взор на ровную поверхность пруда. Он теперь меня не пугал и даже не завораживал. В подвале были более пугающие и заворачивающие вещи…

— Но ведь может оказаться, что это правда! Может ведь?

— Что ее похитил какой-то маньяк и держал тут?

— Да!