Исчезающие в темноте

Больше всего ее удивляло участие матери Марка. Когда речь только зашла о выставке около полугода назад, его родители, как в прошлый, по его словам, раз, не проявили особого интереса. В какой-то момент Рите даже захотелось поговорить с ними об этом. Без Марка, конечно. Объяснить, как для него важно их присутствие, их одобрение. Но она сдержала себя. Не потому что стеснялась. Просто ей показалось, что это будет унижением в первую очередь для самого Марка. По крайней мере, она не сомневалась, что он воспримет это именно так, если узнает. Однако что-то неуловимо изменилось за последнее время в их отношении и к нему самому, и к его творчеству. Словно они наконец-то приняли его таким, какой он есть. Или же отсутствие старшего сына, который всегда был их гордостью, заставило их обратить внимание и на младшего. Сегодня на выставку они пришли полным составом.

Самой Рите уделяли гораздо больше внимания, чем она хотела. Марк повсюду таскал ее за собой, а журналисты уже окрестили ее «музой Марка Гронского». Ей, как и самому Марку, не нравилось это звание. Было в нем что-то временное, ветренное, словно в любой момент она могла исчезнуть из его жизни. Ей же хотелось постоянства, и у нее были на то причины. Марк пока ничего не знал, она не хотела отвлекать его от выставки. В любом случае, что бы она ни думала о происходящем, это был не ее триумф. Главное, что это нравилось Марку. И она была искренне за него счастлива.

Среди приглашенных гостей была, конечно, и ее бабуля. Она щеголяла в элегантном бледно-розовом платье и такого же цвета шляпке с вуалью. Возле нее Рита заметила несколько человек в простой одежде с фотоаппаратами. Судя по тому, что бабуля что-то увлеченно рассказывала им на немецком, это были немецкие туристы.

— Кажется, Вера Никифоровна сделает мне лучшую рекламу среди иностранных туристов, — услышала она рядом с собой тихий голос Марка. — Держу пари, эти тоже позарятся на «Исчезающих в темноте».

Рита улыбнулась, поворачиваясь к нему. Картина, которую Марк писал несколько месяцев на закате на лесном озере, пользовалась наибольшим успехом. И — вот ведь незадача для всех покупателей — ее одну Марк не желал продавать. Она действительно вышла удивительной: яркие краски заходящего солнца постепенно растворялись в надвигающейся темноте, заставляя рассматривать каждый штрих, каждое движение кисти. Оранжево-красная дорожка на воде контрастировала с темными деревьями, словно демонстрируя две стороны погружающегося в мрачный сон озера. Марк не успел закончить картину осенью, пока не наступили холода, и продолжил весной и летом, завершив буквально за неделю до выставки.

— Мы можем попросить бабулю рекламировать что-нибудь другое, — предложила Рита. — Уверена, у нее получится.

— О, я в этом не сомневаюсь. Держи, — он протянул ей бокал с шампанским, выглядя по-настоящему счастливым. — Как думаешь, мне уже пора предлагать ей процент с продаж?

Рита не успела ответить, поскольку к ним подошла девица в рваных джинсах и с большим фотоаппаратом. Она явно была журналисткой, но могло показаться, что выставку она перепутала и ожидала увидеть что-то из того, что называется современным искусством. Классические пейзажи ее не привлекали, а потому она искала какой-то более интересный повод для статьи.

— Это правда, что вы умеете общаться с призраками? — напрямую поинтересовалась она, задав несколько пространных вопросов, которые были неинтересны даже ей самой.

Марк удивленно приподнял бровь. Когда он перестал заниматься «магией», призраки стали посещать его гораздо реже. Словно раньше, вызывая их по своей воле, он забывал закрыть дверь на другую сторону, и они могли приходить сами, когда им вздумается. Но и теперь он продолжал иногда видеть и слышать их. Он не скрывал этого специально, но и не акцентировал внимания. Ушлые журналисты при желании в любом случае раскопали бы, чем он зарабатывал себе на жизнь год назад, однако пока никто не проявлял к этому интереса.

— Правда зависит от того, с какой стороны вы на нее смотрите, — спокойно ответил он.

Судя по выражению ее лица, девица не поняла ответа. На секунду она зависла, а затем продолжила:

— И что, сейчас здесь присутствуют какие-нибудь?

— Никого из тех, кто согласился бы ответить на парочку ваших вопросов, — хмыкнул Марк.

— А это правда, что вы лежали в психиатрической клинике?

— А это правда.

Рита отвернулась, закусив губу и делая вид, что рассматривает висящую ближе всего картину. Марк мог бросить «магию», снова заняться живописью, но заставить его перестать дразнить людей не могла никакая сила. Особенно если они ему не нравились. Иначе это был бы уже не Марк.

— Из-за того, что видите призраков?

— Тогда это называлось шизофренией.

Девица явно не ожидала, что Марк не станет отрицать этого факта в своей биографии, и снова растерялась.

— Так что же это было на самом деле?

— Почему вы говорите об этом в прошедшем времени?

Рита уткнулась лбом в его плечо и глубоко вдохнула, пытаясь сдержать смех.