Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2

В момент, когда процесс обострился донельзя, я прервал этот жанр в связи с исчерпанием сразу всех названных лимитов. Но за время, в течение которого еще можно было вести полемику в двойном — политическом и концептуальном — ключе, удалось не только о чем-то поспорить и о чем-то предупредить, но и что-то понять. Очень редко, кстати, политическая злободневность расширяет, а не сужает горизонты понимания исследуемого предмета. Но тут произошло именно такое резкое расширение. Подвергнув критике чужую позицию и сформировав собственную, я сумел одновременно продвинуться в исследовательском плане.

Мое продвижение сопровождалось очередными откликами все той же элитной пустоты, чьи явные и неявные демарши обсуждались мною в предыдущей части книги. А эти отклики позволили мне не потерять связь между очень сложно соотносящимися уровнями исследуемой текстуальности.

Новый и последний ее уровень, формированию и осмыслению которого я посвящаю данную часть своего исследования, успел сложиться как раз в момент, когда острота процесса вошла в антагонистическое противоречие с любым концептуальным «действом», осуществляемым на страницах политической газеты.

Подведя черту под формированием многоуровневого Текста, я вернулся (но уже за пределами газетного марафона) к рассмотрению фундаментальных вопросов развития. Тех вопросов, которые до обострения политического процесса предполагал обсудить в газете. Знакомству читателя с рассмотрением общих вопросов я посвящу следующую часть своего исследования.

В этой же части я сформирую последний уровень исследуемого мною Текста, заполнив его концептуально значимой политической полемикой, превращающейся постепенно в скелет той самой теории развития, ради построения которой я и начал концептуально-политический марафон на страницах газеты «Завтра».

Я сознательно вывожу из этой части исследования те фундаментальные наработки, которые все же опубликовал в постцхинвальский период. Здесь — лишь о том, что имело концептуально-полемический характер и превращалось по ходу полемики в скелет искомой политической теории развития.

Уже 3 сентября 2008 года я, отложив в сторону все фундаментальные наработки, сделанные в летний период, предложил концептуализацию кавказского конфликта. Не практическое осмысление его, как перед этим, а именно его концептуализацию. Причем не только концептуализацию как таковую, но и концептуализацию, связанную с развитием. С этого момента и по момент такого обострения процессов, при котором любая концептуализация на тему о развитии является «бегством от реальности», я сделал несколько полемических записей в своем интеллектуальном полевом дневнике. Каждая — размером в газетную полосу. Настало время свести их в единую, снабженную минимальными комментариями, текстуальную целостность — третий по счету уровень периферии формируемого и исследуемого мною Текста, Текста политических и метафизических судеб. Если есть «Книга Судеб», то почему не быть подобному Тексту со всеми его уровнями, дополняющими друг друга?

Глава IV. Постцхинвалье — запись в полевом дневнике, 3 сентября 2008 года

А нужна ли нам идея развития? Нужна ли нам (а) вообще какая-то консенсусная идея и (б) консенсус вокруг такой абстрактной и непрагматической идеи, как развитие? Ведь как неабстрактно полыхнуло в Южной Осетии! И как прагматично на это ответили!

Реагируя на текущие политические события (какая же без этих реакций ПОЛИТИЧЕСКАЯ теория развития), вводя сознательно в теоретический текст элементы идеологической полемики, я уж никак не могу не рассмотреть — воистину несопоставимый с тем, на что я уже отреагировал, — югоосетинский «эпизод».

Он ворвался в нашу жизнь и неумолимо подчиняет себе ее течение. Сначала конфликт, потом признание Южной Осетии и Абхазии, потом… Мало ли что еще будет потом. В этой ситуации можно либо закрыть тему развития, сказав, что есть вещи поважнее. Либо дать внятный ответ на вопрос, почему развитие сегодня надо обсуждать гораздо более накален но и фундаментально, чем вчера. Я убежден, что обсуждать его надо. И что произошедшее придает обсуждению темы развития еще большее значение. И вот почему.

Какие бы конкретные шаги ни осуществлялись, единственный стратегический ответ на вызов фундаментально новой ситуации, сложившейся к концу августа 2008 года, — ЭТО СОЗДАНИЕ СВЕРХДЕРЖАВЫ. Только создав сверхдержаву, мы сможем:

— остановить наползающую на мир ядерную войну;

— сохранить свое государство и проживающие в нем народы;

— не допустить множественных этноцидов, являющихся неизбежным следствием превращения произвольных административных границ, доставшихся в наследство от СССР, в границы государственные, не допустить повторения эксцессов такого рода, уже имевших место в процессе территориального переустройства Османской и Австро- Венгерской империй (пресловутая балканизация, и не только);

— не допустить новых саморазмножающихся эксцессов (в Крыму, Приднестровье и на том же Северном Кавказе);