Ирод Великий

Я запоздало сообразил, что стою перед ней на коленях, и поднялся, сделавшись сразу же выше красавицы на полторы головы. Маленькая с живым выразительным лицом и умным взглядом, младшая сестра Ирода Саломея была воплощением невинности и одновременно с тем греха. Она была лучшей из возможных жен для «Черного паука», но она была недостижима точно луна.

Теперь смутно припоминаю, что когда-то ее мать – черноволосая и прекрасная точно статуя богини Кибелы Кипра показалась мне носительницей какого-то волшебства, того самого, что объединяло семью покойного Антипатра и помогало ему находить понимание и поддержку арабского двора. Впрочем, в тот момент я просто не имел еще понятия, что Кипра, являлась дочерью царя арабов, от одной из его многочисленных рабынь. Причем, не просто дочерью, а любимым ребенком, для которой царь был готов сделать если не все, то очень многое. Но это известная магия, и имя ей высокая политика.

В Саломеи же неугасимо горел огонь «черной жрицы», который сразил меня, заставив почти что потерять разум.

–

Глава 28

Едва я покинул своего господина, отправившись с письмом в Идумею, как получивший от Антигона обещанную за взятие Иерусалима награду в размере тысячи талантов и торопясь захватить еще и 500 жен, Пакор окружил Иерусалим, демонстрируя мощь своей армии и шутя, что де не оставит там камня на камне, коли вместо приличных женщин – жен и дочерей самых родовитых и известных жителей города, им отдадут рабынь и шлюх. Пользуясь своим положением, он потребовал личной встречи с Фасаилом, Гирканом и Иродом, которая должна была произойти за пределами Иерусалима, где те могли бы поговорить, стоя под специальными тентами от солнца. Посланник Пакора утверждал, что, несмотря на то, что формально парфян нанял Антигон, заплатил он им только за то, чтобы воиска вошли в город. Но ежели Гиркану пожелается, чтобы парфяне вышли оттуда, он может предложить щедрый выкуп, после чего войска покинут Иерусалим, не нарушив ни первичной договоренности с Антигоном, ни вторичной с Гирканом. Не зря же говорят, «хитрожопые как парфяне»!

Как ни крути, а заплатить даже очень много, все же лучше, нежели утратить все. Поэтому Гиркан согласился на встречу, заметив только, что со стороны Пакора и со стороны иудеев будет равное количество свиты, которая встанет на одинаковом расстоянии от центра, где собственно и произойдет встреча. Со стороны парфян явятся царевич Пакор и предатель Антигон, со стороны Иерусалима – Гиркан и тетрарх Фасаил. Кроме них предполагалось несколько сильных воинов, которые понесут балдахины, защищающие от солнца повелителей двух сторон.

Многим позже, разговаривая с присутствующими на встрече, я услышал вот такую историю: стоял жаркий, солнечный день. На самом деле можно было встретиться утром или ближе к вечеру, но Пакор настоял на этом не самом приятном времени суток. Как выяснилось позже, не случайно.

Так вот, стоял жаркий полдень, войска расположились на заранее оговоренном расстоянии друг от друга. Как я понял, на таком, чтобы им было сложнее переругиваться между собой. Так как каждый, кто хотя бы раз был на войне знает, что нет ничего опаснее глупых солдатских шуточек, большинство из которых очень обидные. Стоят два войска, а делать им особенно нечего. Парятся бедолаги под тяжелыми доспехами, изнывают от глупости начальства отчего-то потребовавшего, чтобы непременно солдатня торчала здесь точно на параде, не выпуская из рук тяжелых щитов и пилумов, не снимая шлемов и прочей брони. Потеют, злятся, и от того готовы, голыми руками любого на части разодрать. А делать-то как раз ничего и нельзя. Вот и торчат они, припоминая матерей, жен и сестер своих противников и высказывая предположения с какой божьей тварью каждая из них сношалась. По началу весело все идет, народ в остроумии соревнуется со славными ораторами, да читчиками новостей соревноваться. Но это только по-первости. Ругаются воины, ни богов, ни правителей не щадят, а солнышко меж тем припекает, а доспехи нагреваются, так что вскоре с пыточными орудиями сходства начинают приобретать. Мокнут от пота медные точно монеты лбы, краснеют и начинают лупиться носы, все тело чешется, будто год в бане не был, из мокрых от пота ладоней нет-нет, да и вырвется предательский пилов, а врагам только дай повод позубоскалить.

И вот, уже не веселье и солдатские побасенки, не скабрезные шуточки, а настоящая ярость. Кто-то срывается с места и без дозволения командующего летит на готовые принять его копья противника, бежит, теряя последние силы, с каждым шагом утрачивая и без того скромные шансы остаться в живых. Но один в поле не воин, и безумие захватывает сразу же несколько солдат, десяток, фалангу… и вот уже понеслось… лавина на лавину…