Ирод Великий

– Тебе Квинт следует покинуть комнату царевны, а тебе госпожа Саломея лучше поспешить к Ироду. – Голосом Цыпочки порекомендовала женщина, после чего чинно поставила на стол кубок, и, обтерев о юбку руки, вышла вон, перешагнув через труп Бат-шева.

Костобар был жив, но в глубоком обмороке. Мы спешно оделись, после чего Саломея отправилась к Ироду, раскрывать самый важный в деле Хасмонеев на тот момент времени заговор – заговор Костобара, сохранившего, вопреки ясному приказу, жизнь двум сыновьям Хасмонея Бабы, которых он готовил посадить в дальнейшем на престол, спихнув нынешнюю правящую династию. На руках у Саломеи были наиважнейшие козыри – она знала место нахождения юношей. Тем не менее, нужно было как-то объяснить смерть служанки, и еще лучше заткнуть на дальнейшее самого Костобара, который в награду за предательство без сомнения показал бы на нас как на любовников, которых он застал во время прелюбодеяния.

Не желая впутывать Цыпочку еще больше, мы наспех сочинили историю, о том, будто бы Саломея пообещала Костобару, что сообщит о его предательстве царю. После чего, тот попытался убить ее, для начала расправившись с попытавшейся защитить госпожу Бат-шева. Спас же сестру царя, разумеется, я, схватившись с вооруженным идумеем на мечах.

Именно поэтому, в дальнейшем царь и не сочтет необходимым выслушивать показания Костобара, в которых тот будет снова и снова рассказывать о событиях предшествующих аресту. – Наговаривает потому что мстит.

Глава 17

Вновь и вновь я пытался занять утерянное расположение Ирода, свое место при царе, но тот не менее упорно не замечал моих намеков и откровенных жалоб. Виной тому было исключительно влияние оказываемое на Ирода Николаем. Чертов писака, он делал все возможное, чтобы отдалить от меня царя.

Меж тем его усилиями, прежде только формирующееся окружение Ирода, приобрело четкую структуру. Систему, в центре которой размещался сам Царь, вокруг которого располагался ближний круг: мать, брат Ферора, Саломея, Николай! Далее второй круг: близкие друзья, потом третий: друзья-сотрапезники за праздничным столом, лихие выпивохи и по большей части бездельники, дальше… особый дискомфорт вызывал тот факт, что дамасский недоносок отвел себе тепленькое местечко рядом с родственниками царя. Он носил высокий и прежде невиданный титул – собеседника царя, одевался скромно, но чисто, пил умеренно, или, во всяком случае, столько, чтобы держаться на ногах, продолжая высоко-ученые беседы. Он не желал заводить семью, время от времени отдавая должное шлюхам. Насколько я сумел это выяснить – Николай не пытался копить богатств, раздавая сыпавшиеся к его ногам подарки царя нуждающимся.

Было странно, что чтивший превыше всего семейные узы Ирод покровительствует человеку явно не разделяющему в этом вопросе его взглядов.

Тридцать четыре года отроду Николай был не красив, лысоват, носил аккуратную курчавую точно у фавна бородку с проседью, на затылке остатки некогда светло-каштановых волос, перевязывал кожаной тесемкой в жиденький хвостик.

В свое время отец Ирода Антипатр нанимал меня с тем, чтобы я познакомил его второго сына с обычаями и образом жизни Рима. Должно быть, царь преуспел в этом, ибо нынче, я сделался ему не нужным.

Нет, он еще занимал меня на строительствах, я должен был помогать во взаимоотношениях с римским легионом, все еще стоявшем в Иудее. Но на этом и все.

Ирод ходил в друзьях Октавиана, взявшего себе недавно имя Август[103], Август по-гречески Себастис. В товарищах правителя Рима числился и Николай Дамасский, что наталкивало на мысль о его действительной значимости.

От придворных я неоднократно слышал о мечте Николая написать труд, посвященный изучению быта и обрядов различных народов, входящих в республику, сей труд, он во всеуслышание обещал посвятить Ироду, как главному вдохновителю и собирателю ценнейшего материала.

Если я правильно понял, происходящее, Ирод выписывал Николаю представителей самых разных народов, которые рассказывали ученому о своем житье-бытье. Но больше Николай любил сам расспрашивать торговцев на рынках, возниц, легионеров, охранников, наемников и даже рабов. Его – первого друга царя иудейского можно было застать сидящем на корточках рядом с нищим попрошайкой или в дешевой харчевне, коей побрезговал бы наемный грузчик с базара.

Он мог, позабыв про устраиваемый в его честь пир заболтаться с бродячим музыкантом или маленькой, грязной шлюшкой от которой он тут же нахватывал полную бороду блох и в таком виде являлся затем во дворец. При этом вспыльчивый и скорый на расправу царь, словно мягчал рядом со спокойным чудаковатым ученым, неизменно прощая его странности и смеясь над неловкими ситуациями.

Да, все указывало на то, что моя звезда безнадежно закатилась, уступив место планиде всесильного Николай.