Ирод Великий

Надо будет добраться до ближайшего святилища и подкрепить проклятья жертвой, иначе все пойдет прахом. Надо подумать по дороге, кого бы еще проклясть, пока можно отыскать святилище, и заодно сообразить, кому молиться за Ирода. Надо спешить, и еще… надо попить и поспать, что ли… надо отыскать постоялый двор и как следует выспаться. Да, понятно для чего при любом повелителе вечно отирается целый сонм жрецов. Тех, кто знает, кому и по какому поводу молиться, как гадать. В школе нам преподавали много такого, но все же… лучше, чтобы каждый занимался своим делом, и еще одно, было бы прекрасно, если бы Ирод мог отказаться от своего нелепого бога, и верить, как положено. Вот тогда можно было бы с легким сердцем приносить жертвы за победу Марсу, за любовь Венере, за…

Я попытался еще раз вызвать в памяти образ египетской царицы, и мне это удалось, Клеопатра VII возлежала на узком ложе, выслушивая доклад какого-то жреца. Я не мог разобрать слов, да и возможно это был не жрец. Но вдруг я явственно понял, нет, буквально осознал, что нам – то есть мне и Ироду еще придется столкнуться с этой бабенкой. Сильно и кроваво.

Думаю, что среди «Черных пауков» немало отыщется народу склонных к пророчествам и умеющим слышать волю своего бога, мой отец не обладал этой способностью, полагаясь на интуицию и смекалку. Поэтому справедливо было бы предположить, что способность видеть сны наяву перешла от мамы, в прошлом жрицы богини Кибелы.

Однако видение истомило меня до такой степени, что я еле держался в седле, раскачиваясь и чудом удерживаясь на кромке сознания. Копыта коня вздымали крошечное облачко пыли, которое сделалось золотистым на закате. Теряя силы я смотрел на попирающие дорогу копыта своего скакуна пока земля не приблизилась настолько, что я уже мог коснуться ее рукой и… я не упал потому что в последний момент кто-то поддержал меня за одежду, зубы стукнулись о край чаши, и я тут же я начал пить, захлебываясь и словно заново наполняясь жизнью. Солнце уже коснулось горизонта, когда я, наконец, обрел способность сколько-нибудь соображать и мог оглядеться окрест себя.

Бородатые рожи, в длинных поношенных туниках и ефодах с голубыми кистями – иудеи! Мне что-то говорили об этих кистях, вроде как, перебирая их, евреи вспоминают заповеди, или что-то в этом роде. Я не вникал, хотя, сейчас эта казалось бы незначительная деталь сыграла весьма своевременную службу – я понял, кто передо мной. Однако радоваться раньше времени не стоило. Любимец богов Антипатр, не будучи евреем умудрился подмять под себя практически всю Иудею, да еще и оставить после себя не менее талантливых чем он сам сыновей, что временами вызывало зависть и острую злобу на пришлых идумеев, тянущих все в свои закрома. Сначала нужно разобраться, кто мои спасители, а уж потом… сам я был одет на римский манер с аккуратно подстриженными волосами и приличным оружием. Ничто в моем облике или содержимом сумы не должно было выдать мою службу у Ирода идумея, так что я мог оставаться какое-то время просто человеком, попавшим в тяжелую ситуацию.

– Могу ли я узнать имена моих благородных спасителей? – Вежливо осведомился я, на всякий случай, проверяя свой меч. На счастье меня не успели разоружить, что можно было принять за неплохой знак.

– Наши имена ничего не скажут тебе господин. Мы торговцы и везем в город египетский виссон, который высоко ценится во всем мире и даже царица Клеопатра не гнушается одеждой из этой ткани.

– А… тонкий лен, – я поднялся и, шатаясь, подошел к своему коню. Должно быть, мы находились на каком-то постоялом дворе, но я не помнил, как оказался здесь. Возможно, торговцы обнаружили меня на дороге и привели моего коня или конь остановился, заметив людей и почуяв воду.

– Позволь отвести его в стойло? – ловкий трактирный слуга появился точно чертик с щеткой и тряпкой. – Один миг расседлаю и оботру как водиться. А ты пока в дом проходи, господин, выпей, поешь, девки есть, постель мягкая удобная…

В глазах потемнело, но я быстро справился с собой, кинув парню мелкую монету, после чего опершись на его плечо прошел в дом.

Проворные служанки быстро водрузили на стол вино и воду, чечевичную похлебку, которая, по всей видимости, являлась здесь основным блюдом и оттого всегда была под рукой, нежную ягнятину, пирожки и лепешки с медом. Не знаю, как долго пришлось ждать жаркое, время шутило со мной на свой весьма странный манер, и я то проваливался в странное оцепенение, то оказывался при дворе Ирода в Идумее, или в Египте, где вел бесконечные и бессмысленные беседы с царицей. Возможно, нашедшие меня евреи подлили что-то в мое питье, отчего я никак не мог собрать себя и начать нормально соображать. Какую же цель они преследуют? Если ограбление? – это можно было сделать на дороге. Убийство? – Бессмысленно. Я старался не клевать носом, поддерживая отяжелевшую голову. Заказал и теперь поливал мясо жгучими арабскими соусами, надеясь хоть таким образом сбросить с себя сонное оцепенение.